«Я обожаю ездить по стране»: Юрий Башмет о Ростроповиче, отношениях с детьми и новых проектах
На следующей неделе в Москве стартует Зимний фестиваль искусств под кураторством Юрия Башмета. Forbes Life воспользовался этим поводом, чтобы встретиться со знаменитым дирижером — поговорить с ним о важности таланта и профессионализма, его любимых музыкантах и фотографиях знаменитых голливудских актрис, которые он берет с собой на концерты.
Зимний фестиваль искусств уже 13 лет проходит в Сочи — и вдруг Москва! За московских зрителей, конечно, можно порадоваться, но не нарушается ли камерность фестиваля? В Сочи все сосредоточено вокруг Зимнего театра, и в этом есть особая прелесть.
Мы берем выжимку и сочинские наработки и переносим их в Москву. Московская публика — наша родная, мы здесь живем и поэтому фестивалем хочется поделиться. Я понимаю, что вы задаете немного провокационный вопрос — не нарушается ли целостность проекта, но, с другой стороны, мы и в Сочи пытаемся расширить сферы влияния фестиваля: играли на лыжном курорте и в органном зале — камерные концерты и конкурс композиторский, проходят разнообразные мастер-классы. Но все-таки центр в Сочи, конечно, Зимний театр. Вопрос серьезный, потому что я не знаю, какой центр будет в Москве.
Каких звезд везете? Какие будут премьеры?
Я еще не до конца понимаю, кто приедет: многие артисты хотели бы, но пока не могут окончательно подтвердить своего присутствия. Пока скажу, что у нас будут и лучшие представители Франции, и Италии. Помимо концертов, в которых примут участие все три моих коллектива (Камерный ансамбль «Солисты Москвы», Государственный симфонический оркестр «Новая Россия» и Всероссийский юношеский симфонический оркестр. — Forbes Life), состоится мировая премьера оперы Александра Чайковского, пройдут показы спектаклей «Ван Гог. Письма к брату» с участием Евгения Миронова, «Не покидай свою планету» с Константином Хабенским, мои авторские версии спектаклей «Кармен» и «Евгений Онегин» и многое–многое другое. На гала-концерте закрытия фестиваля мы сыграем целый ряд мировых премьер, поэтому и назвали концерт закрытия «Время — вперед». А в Сочи на XIII Зимнем международном фестивале искусств (в 2020 году он пройдет с 12 по 23 февраля) будет еще вечер балета — Наталья Осипова и Джонатан Годдар выйдут в балете «The Mother», будет этнический концерт — впервые приедет в Россию Сона Йобартех из Гамбии, виртуоз коры — традиционной африканской 21-струнной арфы. Конечно, как всегда в Сочи, ждем вечер джаза — приедет номинант на «Грэмми» молодой пианист Кристиан Сандс, выступающий со своим джазовым трио, концерт «Музыкальное путешествие по следам Марко Поло» с прекрасным меццо–сопрано Раффаэллы Миланези — словом, программа очень обширная.
Сколько у вас примерно концертов в год? Вот год закончился — подводите итоги?
Я точно не считал, но количество зашкаливает примерно за двести.
То есть в среднем чаще, чем раз в два дня. Получается, иногда вы прилетаете, чтобы отыграть концерт и тут же улететь?
Бывает, но прилетать в день концерта я не очень люблю. А у нас случается иногда и по два концерта в день, это вообще катастрофа, так ускориться — нелегко.
Темп жизни в последнее время вообще сильно ускорился, а у вас он и был запредельный. Как вы с этим справляетесь?
Пытаюсь соответствовать и настраиваться. Вы знаете, у нас нет такого понятия — хорошо отдохнул, а потом хорошо сыграл. Бывает, вообще не поспал, а концерт получился лучше, чем после отдыха. Единственное, что я могу сказать точно: само выступление придает силы и желание, то есть получается, что там живешь, подпитываешься. Особо я люблю концерты, когда публика в самом начале становится соучастником. Ты их какой-то ниточкой зацепил через гениальную тему автора или идею, если это современное произведение, — и чувствуешь, что они с тобой. Вот здесь начинается импровизация. Тогда концерт я считаю успешным, во всяком случае не напрасным.
Насколько универсален язык музыки? Влияет ли разница культур, национальностей на восприятие, на реакцию аудитории?
Я бы отметил несколько аспектов. Первый — это географический: например, если играешь в турне в Германии и приближаешься к Франции. И вот еще немецкая земля, но она уже близка к Франции — там уже сама публика более французская. Если из Франции едешь в обратную сторону, например, Эльзас — они уже сильно немецкие по мышлению и по реакции в зале. Немцы, приближаясь к Франции, становятся более эмоциональными и менее образованными. Франция, приближающаяся к Италии, —то же самое: она становится гораздо более эмоциональной по восприятию и, как мне кажется, еще менее образованной. Я не хочу их обижать, просто чем южнее, тем реакция свободнее и восторженнее.
Когда играешь в Германии, всегда есть момент дополнительной ответственности, потому что они реально знают классическую музыку в массе своей, а иногда, как и японцы, могут сидеть в первом ряду с нотами. Вот у тебя это же издание и ты играешь, переворачиваешь и видишь краем глаза, как они делают то же самое.
Вы выступали в лучших концертных залах мира. Есть ли среди них такие, в которых вам играть трудно?
Важно четко различать акустику зала и историю. Атмосфера, сам воздух сохраняет память о том, что там происходило. Самые нервные для меня залы — это Большой зал консерватории в Москве и зал в Мюнхене, где я играл после конкурса заключительный концерт (Международный конкурс альтистов в Мюнхене в 1976 году. — Forbes Life), и в памяти осталось ощущение конкурсности. И вроде много лет прошло, а ощущения остались нервные.
Хотя выиграли.
Выиграл, еще как! Но в этом зале всегда волнуюсь. Еще нервный, но очень приятный — это «Музикферайн» в Вене (Wiener Musikverein), там потрясающая акустика, но опять-таки память очень серьезная. Там не всегда хорошо со вкусом (в моем понимании), но публика такая теплая, что после первых двух минут там начинаешь просто наслаждаться, потому что звучит замечательно.
Мой инструмент — альт 1758 года работы Паоло Тесторе — начинает очень хорошо звучать на родине, в Милане, потому что его сделал миланский мастер. Хотите думать, что это мистика или со мной что-то происходит, но я считаю, что в этом есть простая биология, физика, химия. Он сделан там, для него это естественные условия. Инструмент же проходит свои состояния: износ струн, износ волоса на смычке, влажность, температура — все влияет. Например, везешь инструмент в машине — резкое движение (не удар, а просто так случилось: повернулось что-то на миллиметр, какая-то дужка), и меняются все частоты. Кстати, в этом зале, в театре «Современник» у меня был ужас однажды. На сцене было очень холодно, а в артистической очень тепло. Все это сказывается.