20 лучших сериалов десятилетия: выбор Esquire
В уходящем десятилетии сериалы стали, пожалуй, главным жанром, транслирующим стремительно меняющиеся времена, — и нашим главным развлечением. По просьбе Esquire Георгий Биргер выбрал 20 самых влиятельных сериалов эпохи — от новаторского "Твин Пикса", эпичной "Игры престолов", переосмысливающего прошлое "Чернобыля" до "Девочек" как главного манифеста миллениалов.
Манифест современных сериалов: «Твин Пикс: Возвращение» и «Атланта»
Twin Peaks: The Return, Atlanta
Сериалы во втором десятилетии XXI века окончательно превратились… во что-то. Они максимально отдалились от первой золотой эры телевидения 1950-х, лишившись двух главных факторов: маленького нечеткого экрана и трансляции по расписанию. Сегодняшние 4К-телевизоры показывают картинку богаче, чем кинопроекторы пусть даже и 20-летней давности, а расписание с медиаплеерами и стриминг-сервисами ушло в прошлое. Что же осталось? Формат.
Сериал в XXI веке от фильма отличается так же, как фильм от спектакля или книга от видеоигры, — это просто формат, в котором рассказана история. У этого формата свои законы и правила, где во главе стоит, собственно, серийность, но ей тоже все не ограничивается. И в этом формате возможны безоговорочные шедевры, которые будут помнить еще много лет, такие как «Твин Пикс: Возвращение» Дэвида Линча и «Атланта» Дональда Гловера. У них довольно много общего: и тот и другой — комедии, которые при этом вдохновлены страхом и передают страх в той же степени, что и смех.
И «Атланта», и «Возвращение» очень сильно привязаны к своему времени, но будут актуальны еще много десятков лет после — они пытаются поймать те новые ощущения, которые появились в мире в этом десятилетии (в первую очередь — после американских президентских выборов 2016 года). «Атланта» делает это более прямолинейно, передавая ощущения черного и необеспеченного человека в трамповской Америке. Гловер как-то сам описал «Атланту» как «Твин Пикс» с рэперами» — и это оказалось предельно точной характеристикой. Как и «Твин Пикс», «Атланта» заигрывает и с мистикой (немного), и с абсурдом (очень много), и тоже никак не пытается их объяснить.
«Атланта» — история Эрнеста Маркса и его двоюродного брата, Альфреда Майлса. Эрн — злой на жизнь молодой черный американец, недоучившийся в колледже и неспособный обеспечивать не только жену с ребенком, но и себя самого; Альфред — начинающий и многообещающий рэпер, выступающий под псевдонимом Пейпер Бой. Эрн становится менеджером Альфреда, а вокруг тем временем современная Америка.
Сюжет в «Атланте» вторичен и движется очень медленно, вместо этого — бесконечная экспозиция той безумной реальности, которая окружает героев и которая лишь чуть-чуть более абсурдна, чем наша. В одном эпизоде Альфред весь день проводит со своим парикмахером, в другом Эрн оказывается в поместье странной звезды из прошлого (подозрительно напоминающей Майкла Джексона). Как и в оригинальном «Твин Пиксе», некоторые истории тут просто будто для красоты, но на самом деле вторична как раз основная история про рэп и путь к славе, а все остальное куда важнее.
По сути, оригинальный «Твин Пикс» еще 30 лет назад показал, что и формат, и традиции сериала задают великолепные рамки для авторской работы. «Атланта» последовала примеру, лишь изредка за эти рамки заступая, «Возвращение» же их просто-напросто разрушило. В «Возвращении» нет четкой эпизодной структуры, практически отсутствует цельная история, но тем не менее это все равно не 18-часовой авангардный фильм, а именно что сериал. Да, сериал, первые четыре эпизода которого презентовали в Каннах и чей восьмой эпизод наверняка войдет в программу киношкол, но именно такими сериалы и стали в XXI веке.
Это 18 цельных зарисовок о мире вокруг, которые вместе сходятся во что-то — и необязательно всем соглашаться, во что именно. Но как оригинальный «Твин Пикс» оставил за собой не столько истории о гибели Лоры Палмер, сколько отпечаток рубежа 1980-х и 1990-х, так и «Возвращение» всю дорогу рефлексирует над временем сегодняшним. В частности, над его приверженностью к ностальгии, в том числе и по самому старому «Твин Пиксу», но вместо фан-сервиса и радости узнавания тут безжалостная констатация факта о том, что прошлое нельзя ни вернуть, ни исправить.
Битвы внутри и между кланов: «Игра престолов» и «Империя»
Game of Thrones, Empire
Про «Игру престолов» часто говорят, что ее феномен так и останется неразгаданным, но это лишь потому, что причины популярности всегда искали не совсем там. Попытки конкурентов повторить успех шоу другими фэнтезийными сериалами — тому подтверждение: ни один из них и близко не подобрался по популярности к оригиналу.
Реальный ключ к разгадке можно найти, если убрать из «Игры» драконов, магию и Средневековье. И тогда останется история нескольких семей провластных элит и их разборки между собой и друг с другом. И это ровно то, что телевидение десятками лет успешно исследовало и эксплуатировало в тех сериалах, которые презрительно называли «мылом», но ровно с таким же упоением обсуждали на следующий день после просмотра. «Игра престолов» — это «Санта-Барбара», это «Даллас», это бессчетное множество латиноамериканских телеопер. Да, тут есть масштабные сцены сражений и полчища зомби, но главные интриги все равно в том, кто чей сын или дочь, брат или сестра. «Игра престолов», конечно, эксплуатировала самые низменные желания зрителей (кровь и обнаженка), но куда больше паразитировала на желании подглядывать за жизнью элит.
Этим же почти в то же время и куда более прямо занималась «Империя». История о магнате звукозаписи Люшесе Лайоне, его жене Куки и их сыновьях-наследниках абсолютно бесстыжа, невероятно карикатурна, возмутительно сенсационна — и этим прекрасна. Возможно, вы никогда об «Империи» и не слышали, но, вообще-то, ее аудитория в США в какой-то момент дважды, а то и трижды превышала аудиторию «Игры» (в первую очередь потому, что «Игра» шла по платному кабельному HBO, а «Империя» — по эфирному FOX). И для возрождения жанра наблюдения за элитами она сделала чуть ли не больше.
В целом же оба шоу вписались в общий тренд десятилетия, когда какие-то стыдные и считающиеся низкими особенности телесериального формата переставали таковыми считаться, а шоураннеры вместе со зрителями перестали чертить эти вымышленные границы между жанрами низкими и высокими, перестали стесняться и стали свободнее.
Объяснение настоящего через переосмысление прошлого: «Американская история преступлений» и «Чернобыль»
American Crime Story, Chernobyl
Если говорить о том, как некогда стыдные особенности сериального формата триумфально вернулись в «престижные» шоу в десятых годах, то нельзя не вспомнить Райана Мерфи. Его «Американская история ужасов» — это праздник телевизионного кэмпа, большое письмо любви тем методам, с помощью которых телевизионный формат позволяет рассказывать истории. А потом, наработав на «Истории ужасов» стиль, Мерфи создал «Американскую историю преступлений» — и оказалось, что в этом формате можно создавать истории не только увлекательные, но и важные.
Первый сезон «Американской истории преступлений» посвящен делу О Джея Симпсона, игрока в американский футбол, в 1994 году обвиненного в убийстве своей жены. Виновность Симпсона ни у кого не вызывала сомнений, но он был оправдан. Сериал не только рассказывает, как это было, но в то же время ставит эту историю в современный контекст. По шоу Мерфи хорошо видно, какую роль в процессе сыграл расизм, как сексизм и мизогиния сделали прокуроршу Маршу Кларк злодейкой в глазах общества — в общем, в деле 20-летней давности Мерфи находит корни многих болезней современного общества. И все это без менторского тона, а напротив, в формате, больше напоминающем шоу «Окна» и «Суд идет».