Звезда "Уроков Фарси" Ларс Айдингер — о природе зла, нацистской идеологии, "Дау" Хржановского и России
В прокат вышел новый фильм Вадима Перельмана "Уроки фарси" о событиях 1942 года в оккупированной Европе. По сюжету бельгиец еврейского происхождения попадает в концлагерь, выдает себя за перса и учит нацистского офицера выдуманному персидскому языку. Подозрительного немца играет один из самых важных немецких артистов — Ларс Айдингер, известный российскому зрителю по фильму Алексея Учителя "Матильда". Esquire поговорил с актером об "Уроках фарси", современном кино и травмах прошлого.
В России до сих пор многим приходится объяснять, кто такой Ларс Айдингер, — и даже пояснения в духе «Ну, это актер, который Николая II в «Матильде» сыграл» не всегда срабатывают. Это сильнейший артист, невероятно востребованный в родной для него Германии — на его спектакли в театре «Шаубюне» не попасть, фильмы с ним на Берлинском фестивале собирают полные залы — и не критиков, а обычных зрителей, которые купили билеты. При этом универсально известных работ у него вроде бы и нет — «Зильс-Марию», «Высшее общество» или «Страсть не знает преград» уж точно видели немногие. Просто поверьте — это надо видеть.
В новом фильме Вадима Перельмана «Уроки фарси» (в прокате с 8 апреля) Айдингер играет нацистского офицера Коха, который хочет выучить фарси, чтобы после войны уехать в Иран и открыть там ресторан. Его учителем становится еврей Жиль (Науэль Перес Бискаярт), спасшийся от расстрела, прикинувшись персом. Жилю придется придумывать неизвестный ему язык на ходу.
Подробнее об этом психолингвистическом триллере, о своем методе, об исследованиях души человечества, о «Дау» и Серебренникове — в большом интервью Айдингера для Esquire.
Вы как-то сказали в одном из своих интервью, что «самый большой страх для актера — это чувствовать непреодолимую дистанцию между собой и персонажем». Как вам удалось преодолеть эту дистанцию в «Уроках фарси»? Мне кажется, в данном случае она действительно непреодолима.
Не думаю, что это так. Это наша новейшая история. Мой дед воевал на войне, мой отец родился в это сложное время. Они меня и воспитывали. Это до сих пор сильно влияет на нашу страну.
Мне всегда важно быть честным перед собой. Это воспоминание нации все еще живет внутри меня. Конечно, было бы проще сказать, что я к произошедшему тогда не имею никакого отношения, но это неправда. Травма все еще чувствуется. Вот о чем подумайте: в 1980-х события Второй мировой войны ощущались так же близко, как сейчас 1980-е воспринимаются из 2021-го. Мое детство прошло в 1980-е, потому что я родился в 1976 году, и для людей того времени война была все еще в настоящем.
Я взялся за эту роль, чтобы показать, насколько близок мне самому этот персонаж, сколько частичек его характера во мне. Думаю, что я так обычно и работаю — пытаюсь найти некоторые аспекты персонажа внутри себя.
Возможно, вам это помогло понять и принять своего героя, потому что он сам по себе очень амбивалентен. Он же просто повар и постоянно говорит, что не знает, куда отправляют евреев. Как вы его видите? Он проживает жизнь, занимаясь самообманом?
Понимаете, настоящих злодеев в реальном мире не существует. Они есть во многих художественных историях. Быть злодеем — означает творить только одно зло и ничего более, но, как вы сказали, все люди амбивалентны, поэтому в нас есть плохое и хорошее. «Нет ничего ни хорошего, ни плохого; это размышление делает все таковым» (мгновенно цитирует «Гамлета» по памяти; здесь — в переводе М. Лозинского. — Esquire).
Это больше о морали и понимании, но не все люди готовы это осознавать, поэтому очень легко сказать, что я не разделяю каких-либо ценностей, особенно в контексте Второй мировой. Очень легко отречься от мнений прошлого. Я сейчас не хочу сравнивать национал-социализм с капитализмом, но думаю, что в будущем люди будут спрашивать представителей моего поколения: почему вы не смогли противостоять капитализму? Почему вы работали в этой системе и тратили деньги? И, возможно, спустя время я скажу, что, конечно, я был против всего этого. Но важно понимать, что фашизм, национал-социализм поддерживало большое количество людей. Они выиграли выборы, так как большинство немцев проголосовали за Гитлера, потому что он был совершенно другим диктатором в начале своей карьеры.
(Это не совсем правда: в марте 1933 года гитлеровская партия НСДАП на выборах получила 43,91%, это не квалифицированное большинство. Впрочем, на следующих выборах всего через полгода за НСДАП проголосовали 92,11% избирателей — но тогда в бюллетене уже не было никаких других партий. — Esquire.)
Важно понимать, что за диктаторами всегда стоит большое количество людей — один человек сам по себе не способен стать таким сильным и влиятельным. Сейчас, говоря о событиях прошлого, люди пытаются заставить нас (и самих себя) поверить, что они были против диктатуры. Невозможно встретить немца, который бы спокойно сказал, что его предки воевали за нацистов или были нацистами. Каждый скажет, что его дедушка с бабушкой были против нацистской идеологии, но это же настоящая ложь. Поэтому мы должны наконец-то встретиться с правдой лицом к лицу и принять тот факт, что мы были причастны к этому.