«Романтизация — один из инструментов для нормализации насилия»
Михаил Бородин о своем фильме «Продукты 24»
10 февраля стартует 72-й Берлинский международный кинофестиваль, где в общей сложности представлено пять российских фильмов. Одна из самых громких премьер программы «Панорама» — драма «Продукты 24» дебютанта Михаила Бородина, основанная на нашумевшей в 2012 году истории «гольяновских рабов». Тогда движение «Альтернатива» вызволило из подсобки круглосуточного продуктового магазина московского района Гольяново 12 человек, некоторые из которых находились в рабстве около 12 лет. О том, как сегодня говорить в кино о насилии, Михаил Бородин рассказал Константину Шавловскому.
Как и когда вы решили снимать фильм на этом материале?
Я родом из Узбекистана, а в Узбекистане каждую осень начинается сбор хлопка, и еще школьником я ходил на эти сборы вместо уроков. Позже я задумался о том, что по факту это принудительный труд, и мы с моим другом Тимуром Карповым решили сделать об этом документальный фильм. Несколько лет мы готовились, и в 2018-м нам удалось снять материал для документального фильма «Cotton 100%», который, надеюсь, мы скоро где-нибудь покажем. Но в процессе подготовки я стал погружаться в тему — и так вышел на дело «гольяновских рабов». И сразу после экспедиции поехал в этот магазин. Оказалось, что он работает до сих пор в том же режиме, что и десять, и двадцать лет назад, и там находятся женщины и какие-то странные мужчины, и ощущение от него жуткое. Мы как раз тогда вели переговоры с продюсером Артемом Васильевым по поводу другого моего сценария, и я рассказал о своем визите в Гольяново и своих мыслях. На что Артем сказал, что вот это и нужно снимать. И даже более того — нельзя теперь это не снять.
Вообще, довольно странно, что при том резонансе, который был, никто за десять лет так и не обратился к этому материалу.
На самом деле это не совсем так. Есть пьеса «Магазин» Олжаса Жанайдарова, и я знаю, что были попытки снять игровое кино, но авторы не нашли на него финансирования.
Вы с 2018 года работали над фильмом — как менялся его замысел?
Изначально я хотел делать историю почти документальной. Мне казалось, что это должно быть если не точное, то близкое переложение. Но когда я стал изучать материал, стало понятно, что он не поддается этому методу. Если снимать документальной камерой, то это будет такой аттракцион бесконечного насилия, причем довольно долгий, потому что историй вокруг Гольяново — на несколько сезонов какого-нибудь сериала. Много людей, много судеб, нюансов, переплетений. И так мы с моей операторкой Катей Смолиной и художником Владом Огаем уходили все дальше от документальности и в итоге сюжетно сосредоточились на истории одной пленницы (Мухаббат — это собирательный образ), а в изображении пришли к большей условности.
Как вы принимали решение о том, сколько насилия будет на экране?
У меня есть короткометражка «Регистрация» 2019 года — о том, как героиню, которая несет лекарства грудному ребенку, задерживает полиция. В ней я как раз пытался понять, насколько прямой показ насилия рождает в фильме какой-то дополнительный смысл. И мне мой опыт показал, что нет — никакого дополнительного смысла не рождается. В «Продуктах» мы решили не показывать насилие практически нигде. Понятно, что оно существует, мы видим его последствия, мы видим его через других людей. Но самого насилия мы почти не видим. Мне кажется, что это более честно, что ли, по отношению к реальным людям, которые все это пережили. Потому что, что бы мы ни показали, реальность была хуже. Но и совсем уводить насилие за кадр тоже было бы нечестно.