Вперед смотрящая
Рената Литвинова позирует Гоше Рубчинскому для Vogue и фотокниги, а еще разговаривает с ним о моде, новом фильме «Северный ветер» и о том, как всегда оставаться в авангарде.
Рената: Георгий, скажите тост.
Гоша: Дай бог, не последняя обложка.
Рената: Я знаю, что не последняя! Мы три года назад, впервые встретившись, все проговорили, и все сбылось. Почти.
Гоша: Круто находить соратника, человека, которого понимаешь с полуслова.
Рената: Мне кажется, все эти встречи не случайны. Гениальная Земфира, которую я знаю четырнадцать лет, уникальный Демна — мне кажется, что в прошлой жизни он был моим братом. И вот вы, Георгий, с такой «свободной головой» — в каком-то смысле вы с Демной развернули моду вспять: сделали так, что весь мир однажды открыл свой шкаф и понял, что все это немодно. Весь этот «жирный жир»… был перечеркнут, все это вдруг стало неудобно, туго и дремуче — бизнес многих модных Домов стал рушиться. Уже прошли годы, как это началось, Демна стал классиком при жизни, а многие так и не нашли себя в новом времени — отсюда это бесконечное копирование любого хита, который выходит «из-под пера» Демны и Гоши. Кстати, вот на мне сейчас этот пиджак с острыми лацканами, который вы мне подарили во Флоренции на съемках фильма «День моей смерти», — он украсит любую женщину. Такой он — шик! Я всегда вцепляюсь во что-то одно и могу носить до самой смерти.
Гоша: Удивительно, конечно. Когда мы начинали делать проект «Гоша Рубчинский», я не думал, что это будут носить не только наши друзья, а подростки, женщины и мужчины по всему миру. Но было ощущение, что это нужно делать, эту историю нужно рассказывать. Люди ведь покупают не одежду, а истории. Надевая вещь, человек чувствует себя другим, пытается стать частью какого-то мира. Поэтому так важна атмосфера вокруг бренда.
Рената: «Гоша Рубчинский» — это не ностальгия по советскому. Это автобиографическое высказывание, очень литературное — пронзительное и печальное, как книга, которая повлияла на поколение… как вся музыка Земфиры, под которую выросли, и вырастают, и проживают жизнь, это как «Над пропастью во ржи»… У Георгия коллекции все были как еще не снятые им фильмы — про неприкаянных детей с окраин, которые мотаются по заброшенным и гиблым задворкам в городах всего мира, настолько они везде одинаковы. На задворках, где разбиваются сердца. Там происходит все то же самое, что в классических пьесах, просто на новом витке истории. Знаете, что самое ценное есть у гениев? Они всегда рассказывают старую сказку как в первый раз. Гении — это дилетанты. Всю эту одежду: свитшоты, спортивные костюмы, широкие куртки — все когда-то ими обладали и уже давно выбросили, а вы с Демной из этого сделали откровение, образ поколения ходит в вас.
Гоша: Наверное, мы оказались созвучны времени. Но время меняется, поэтому я закрыл марку и занялся театром, фотографией. Столкновение с театром для меня не было особо шокирующим. Потому что показ — это тоже мини-спектакль. Ты выступаешь как режиссер: выбираешь моделей-актеров, музыку, место, свет. Когда смотришь коллекцию онлайн, все это не чувствуется, но на самом деле это тоже магия, и неизвестно, получится фокус или нет. Бывает, что сама коллекция абсолютно бездарная, но дизайнер создал вокруг нее такую атмосферу, что люди оказываются вовлечены в эту историю, а значит, захотят носить эти вещи. Вот почему бренды продолжают делать шоу. Хотя их золотая эра, 1990‑е, когда царили Маккуин, Гальяно, прошла и сейчас хочется чего-то другого.
Рената: У вас были выдающиеся показы: в Калининграде, Екатеринбурге, во Флоренции, где ваша мама плакала. Мамы вообще отдельная тема. Мы на днях с нашим художником по костюмам (к фильму «Северный ветер») и вашей мамой оказались в магазине. Все было параллельно — мы выбирали для кино, а ваша мама искала что-то теплое себе, и я подумала: ведь моей маме тоже нужна эта куртка — и купила ей такую. Взяла у нее идею. Есть в маме Георгия что-то ангельское, что сохраняет. И мама Демны, кстати, удивительная женщина, сильная и творческая. За всеми нами стоят выдающиеся мамы. Моя, например, всегда появляется на полях всех моих повестей, рассказов, даже в моей пьесе есть героиня с ее именем — Вечная Алиса.