Виктор Ерофеев — про Экзюпери, жизнь как служение и спасение гуманизма в России
80 лет назад умер Антуан де Сент-Экзюпери. Корреспондент «Сноба» Алексей Черников поговорил с писателем Виктором Ерофеевым об актуальности Экзюпери на фоне совсем другого культурного тренда, ярчайшим проявлением которого стало открытие Олимпиады в Париже, о том, чем русская культура похожа на старую женщину с одышкой, о сохранении гуманизма в России и о том, в ответе ли мы за тех, кого приручили.
День смерти Экзюпери (31 июля) совпал в этом году с днями открытия Олимпиады в Париже. Кажется, это культурное явление довольно ярко контрастирует с представлениями писателя о мире и красоте. Насколько он вписан в современный культурный контекст Запада?
Экзюпери, безусловно, актуален для французов. Это отдельная комната в большом доме французской культуры, и эта комната всегда будет в порядке. Она нужна французам не только для собственного культурного баланса, но и для того, чтобы показывать другим нациям свою многообразность. Экзюпери всегда будет популярен на своей родине, это не зависит от главенствующих эстетических контекстов. А вот его место в мировой культуре — гораздо более сложная тема. У Экзюпери были всего три-четыре идеи, которые он выражал всю жизнь. Он не был разноплановым писателем. У многих других писателей эти его главные темы получили более глубокое развитие — мы знаем и Кафку, и Джойса... На их фоне Экзюпери выглядит скромным мальчиком.
Вы бы могли назвать жизнь Экзюпери исповеданием неписаной религии, служением? Чему он служил в первую очередь — литературе, авиации или некой более высокой мечте?
В ХХ веке много кто перестал чувствовать присутствие Бога. И у тех, кто утратил это чувство, было только два варианта: либо жить исключительно для себя, либо раствориться в других. Экзюпери в какой-то момент потерял веру. В его книге «Цитадель» можно найти множество религиозных идей, но верующий человек питается не идеями — он питается верой.
Вы правы, он видел свою жизнь именно как служение. Но в этом смысле он был довольно непрост. Его жизнь делилась на две части: был Экзюпери-человек, частная единица, сумасшедший на почве секса мужчина с замашками жестокого мачо, — и Экзюпери-писатель, призывающий своих читателей к служению и служащий сам. Судьба подыграла этому его образу: он был не просто писателем-«проповедником», но еще и почтовым летчиком, то есть он связывал людей, доставлял им письма, при этом жертвуя собой. Это звучит очень благородно и гуманистически. К слову, независимый писатель-гуманист, не коммунист, не член левой партии, был во Франции 1930-х достаточно уникальным явлением.
У Экзюпери, впрочем, было множество сомнений в гуманизме, а в его брачной жизни можно найти и прямые опровержения того гуманизма, о котором он сам так много написал. Но даже накануне катастрофы, в предвоенные 30-е годы, он хочет поговорить именно о достоинстве человека. У него этот разговор получается — и во многом благодаря теме самолетов. Для него самолет — это метафора служения людям. Интересно, что у Экзюпери порой мелькает националистический, имперский пафос военного летчика, он может заговорить о величии Франции, которая проиграла, но все равно когда-то победит…
Если уж мы коснулись политики: в 1935 году Экзюпери посетил СССР. Ему понравилось?
В отличие от Андре Жида или Луи-Фердинанда Селина, которые тоже побывали в СССР, Экзюпери не испытал разочарования. Он оставил несколько очерков об этом событии, но они ничем не выдаются на фоне другой его литературы. Я не думаю, что он был ярым противником тоталитаризма, иначе его просто не переводили бы в советское время. Он не был врагом для советского истеблишмента. Невероятно лицемерный советский гуманизм пытался «приручить» Экзюпери, приобщить его к себе…
Он встречался с Булгаковым. Почему именно с ним? О чем они разговаривали?
Не буду врать — мне неизвестно, о чем они могли говорить. Понимаете, у Экзюпери как у писателя есть одна существенная слабость: он слаб в юморе. Его юмор, по сути, всегда только милая усмешка. А у Булгакова юмор грандиозный и беспощадный. Думаю, что это могло привлекать внимание Экзюпери к Булгакову, но и не только это: Булгаков в «Мастере и Маргарите» показал попытку поисков гуманизма с помощью нечистой силы. Экзюпери с такой стороны к гуманизму никогда не подходил. Мне их интересно сравнивать. Оба выживали в страшных условиях (Булгаков, безусловно, в более страшных), оба пытались сохранить веру в человека — и что из этого вышло?
Есть свидетельства того, что Экзюпери был плохим летчиком. Первоклассный писатель вообще может быть профессионалом в чем-то кроме литературы?