В стране невыученных уроков. Какие меры должны срочно принять власти ради спасения экономики России
На Западе очень быстро вспомнили все то, чему научил кризис 2008 года. Принимаемые там меры достаточно благотворно воздействуют на экономику, не давая ей свалиться в пропасть. В России же, как обычно, запрягают медленно, но на сей раз любое промедление подобно смерти
Март стал для мировой экономики месяцем серьезных испытаний. Эпидемия коронавируса охватила всю планету, фондовые рынки рухнули, цены на сырье снизились сильнее, чем в период предшествующего кризиса, целые страны закрыли границы, а миллионы людей ушли на карантин. В ближайшие пару недель будут опубликованы предварительные цифры по итогам первого квартала, позволяющие судить о масштабах катастрофы. (Я бы предположил, что среднее снижение ВВП Китая, ЕС и США составит не менее 6–7% к аналогичному периоду 2019 года.)
В России пока все иначе. Несмотря на то что экономика зависит от нефти и сокращение экспортной выручки, если цена сохранится в диапазоне $26–35 за баррель, может достичь 10% объема прошлогоднего номинального ВВП, чиновники и политики соревнуются в оптимистических прогнозах. Глава Банка России Эльвира Набиуллина недавно говорила о том, что «годовые темпы, на наш взгляд, останутся в положительной зоне», председатель Счетной палаты Алексей Кудрин — о стагнации; а министр финансов Антон Силуанов лишь скупо признал, что для балансировки бюджета придется привлечь около 3 трлн рублей из ФНБ, не давая общего экономического прогноза. Правительство предварительно одобрило план поддержки экономики на 300 млрд рублей (0,28% ВВП), а Владимир Путин предложил ускорить выделение социальных выплат, увеличить пособия по безработице до 12,1 тысячи рублей ($154) в месяц (в США, согласно новому плану борьбы с кризисом, они составляют $600 в неделю) и сократить в два раза страховые платежи для части работников малого и среднего бизнеса. Однако, если сравнить меры, принятые в развитых странах и в России (в Великобритании пакет бюджетного и кредитного стимулирования — на £57 млрд и £435 млрд соответственно — достигает 23% ВВП), становится ясно: борьба с кризисом у нас еще не началась.
Русские, как известно, медленно запрягают, но быстро ездят. Именно это мы видели в 2008–2009 годах, когда сначала чиновники несколько месяцев повторяли мантру о России как «островке стабильности», а потом «вкачали» в экономику, по словам тогдашнего первого зампредседателя Счетной палаты Валерия Горегляда1, 13,9% ВВП. Итог хорошо известен: экономический спад в 2009 году составил 7,9%, оказавшись рекордным среди стран G20. Какие уроки стоит вынести из прошлого и нынешнего кризисов, если мы не хотим, чтобы 2020 год стал самым тяжелым в экономической истории России XXI века?
На мой взгляд, их несколько.
Прежде всего нужно понимание того, что государство — это не «наше все» и что само по себе исполнение бюджета — а заверения о том, что «все бюджетные обязательства будут выполнены в полном объеме», зазвучали с момента появления первых признаков кризиса — не тождественно реализации антикризисной программы. Уже сейчас понятно, что при нынешних котировках нефти федеральный бюджет потеряет около 3 трлн рублей. Коронавирус и борьба с ним остановят десятки отраслей и разорят сотни тысяч предприятий. Выпадающие и/или отсроченные налоги облегчат казну еще на 1–1,2 трлн рублей. Сократятся денежные доходы населения, что ударит по региональным бюджетам и потребует увеличения трансфертов. Если власти успеют реализовать план по сокращению страховых платежей, дефицит Пенсионного фонда вырастет на 600–700 млрд рублей, а ФОМС — на 100–120 млрд. Иначе говоря, будет очень хорошо, если вместо предполагавшегося профицита в 800 млрд рублей дефицит не превысит 4 трлн.