В белом венчике из роз: какой получилась британская принцесса в байопике «Спенсер: Тайна принцессы Дианы»
На Венецианском фестивале показали фильм «Спенсер» режиссера Пабло Ларраина, получивший в российском прокате подзаголовок «Тайна принцессы Дианы». Американские критики полюбили нестандартный байопик с Кристен Стюарт в главной роли, поклонники Стюарт пророчат ей «Оскар», но предсказать номинацию трудно, а болеть за актрису вслепую — как-то нечестно. Кинокритик Егор Беликов посмотрел "Спенсер" и рассказывает, чего ждать от фильма.
Байопик — жанр предательский, причем в первую очередь для автора, который пытается представить чью-то жизнь, чаще всего — досконально известную и описанную во множестве источников, в игровом формате, заведомо искажая реальные события. По понятным причинам: свидетелей чаще всего не осталось, а те, что живы, часто друг другу противоречат. С другой стороны, мы все существуем только в чьем-то восприятии, и наше представление о себе может оказаться менее объективным, чем взгляд со стороны.
Еще сложнее дело обстоит с биографиями различных икон — никому не угодишь. Ни оставшейся в живых толпе наследников, ни армии поклонников, имеющих собственное, непоколебимое мнение о кумире и о том, как его стоит показать. Поэтому, например, режиссеру Алексею Учителю приходится отбиваться то от царебожников, недовольных «Матильдой», то от правообладателей песен группы «Кино», ополчившихся из-за «Цоя». Хотя Учитель каждый раз, убеждены, ничего плохого не имеет в виду.
Подобные проблемы обычно не касаются Пабло Ларраина, выдающегося, надо признать, чилийского режиссера, неровного, но потому и любопытного. В 2016-м в голливудском прорыве под названием «Джеки» постановщик, кажется, нащупал работающую жанровую форму. У Ларраина и раньше были фильмы по мотивам реальных событий, которые ловко прикреплялись к какой-нибудь значительной исторической фигуре, — «Нет» про оппозицию диктатору Аугусто Пиночету, «Неруда» про известного чилийского поэта Пабло Неруду. Но все же лучше, чем тот байопик о первых днях Жаклин Кеннеди после убийства ее мужа — президента США в Далласе, Пабло так ничего и не снял. Потрясающе перевоплотившаяся даже не в саму Жаклин, а в наше о ней представление Натали Портман (за это была номинирована на «Оскар») в той картине зависла во вневременье. Прошлая жизнь уже закончилась, а новая не началась — и ей необходимо было это осознать. Еще Ларраину удалось каким-то неведомым образом не скатиться в звенящую пошлость, свойственную богато костюмированному кино. Он не ограничился трюизмами о неизбывной душевной боли, а пошел дальше, погрузился в ситуацию, неведомую никому, кроме самой Жаклин. Мало кто мог по-настоящему понять первую леди и посочувствовать ей — разве что Мэри Тодд Линкольн, но она умерла еще в XIX веке.