Танцы на балконе
Что делать, если скелеты внезапно выбрались из шкафа и подготовить к этому семью не было возможности
Я тот человек, которого осудят все без исключения, — сказала женщина. — Но все же у меня есть к вам вопрос. Будем действовать последовательно. Сначала я вам все расскажу, потом вы меня осудите, а потом, быть может, дадите мне какой-нибудь совет.
— Вы, не зная меня, так уверены в моих реакциях? — я уже прямо нешуточно заинтересовалась ситуацией.
— Абсолютно уверена! — кивнула женщина.
Я задумалась. Кого бы я, как личность и как давно практикующий психолог, безоговорочно и вообще не принимая во внимание обстоятельства дела непременно осудила?
— Пожалуй, вот если вы с детства и посейчас любите мучать животных… — раздумчиво протянула я.
— Господи, да конечно нет! — с явным испугом воскликнула женщина и, кажется, даже украдкой перекрестилась.
— Ну тогда я не знаю и вам действительно придется рассказать.
Женщину звали редким именем Серафима, ей недавно исполнилось 44 года. Она выглядела как служащая со среднеспециальным образованием — ею и являлась по сути. Приехала учиться в Петербург в ранней юности из провинции, закончила колледж по какой-то не очень мне (и, кажется, ей тоже) понятной экономической специальности, поменяла несколько работ, ничем ей не запомнившихся, и сейчас трудилась в некоей государственной конторе, обслуживающей городское управление по части тепла и электросетей. Нынешней работой своей была вполне довольна, так как там имелся довольно свободный график, сложились отличные отношения с начальством и к тому же хороший женский коллектив, который совместно отмечал праздники, дружно сплетничал обо всем на свете и так же дружно приходил на помощь в случае необходимости. Одевалась Серафима самым обычным для служащей среднего звена образом, однако смотрелась моложаво и подтянуто, в отличие от большинства славянских женщин средних лет, не имела лишнего веса, красилась умеренно. Жила с сыном Димой пятнадцати лет, оставшимся от давно расторгнутого брака, и гражданским мужем Володей, который на семь лет ее моложе, но с которым у нее — «прекрасные отношения, и он все время меня смешит».
По мере рассказа Серафимы о себе и своей жизни я, признаюсь, была все более заинтригована. Что же в этой совершенно рядовой, обычной и благополучно-банальной жизни должно вызвать мое безусловное осуждение?
— У вас что же, есть какая-то вторая, параллельная жизнь? — спросила я, почему-то (вероятно, по созвучию имен Северина — Серафима) вспомнив старый фильм Бунюэля с Катрин Денёв в главной роли.
— Увы, нет, — засмеялась Серафима, и я поняла, что «Дневную красавицу» она тоже смотрела.
— Так в чем же все-таки дело? — мне надоело гадать. — Вы кого-то убили во времена своей бурной провинциальной юности?
— Не совсем. Даже можно сказать наоборот: я решила не убивать.
— Объясните.
История — ну я, в принципе, уже чего-то подобного и ожидала — оказалась такой же банальной, как и все остальное.
Шестнадцатилетняя девочка из провинции, живущая в общежитии и жадно, вместе с подружками-соседками, познающая возможности большого города. При простеньком личике у Серафимы всегда была замечательная фигура, она с детства занималась танцами, очень хорошо танцевала и вообще двигалась. На танцах и познакомились. Был в общем-то неплохой роман, увы, со скандальным окончанием. Скажем к его чести, мальчик-студент даже решился представить «неожиданно» забеременевшую подружку родителям и предположил, что «раз уж так сложилось, она теперь будет жить с нами». Родители объяснили сыну все про «наглых, предприимчивых провинциалок», пообещали выгнать его из дома и полностью лишить содержания в случае любого продолжения этих отношений и фактически спустили Серафиму с лестницы, насильно всучив ей деньги на аборт и пообещав вызвать милицию, если она еще раз появится вблизи их сына или дома.
Студент оказался послушным сыном или просто трусом и исчез с радаров. А Серафима впервые задумалась о жизни и смерти. Разумеется, не о своей (мысли о самоубийстве никогда ее не посещали), а о жизни и смерти своего ребенка.
— У нас потом иногда тетки в конторе по случаю говорили: вот очень хотелось бы узнать, что вообще эти матери-выродки, которые своих детей в роддоме бросают, после того чувствуют? Как они потом с этим ужасом всю жизнь живут? Как это возможно для женщины вообще — оставить своего ребенка? — говорит Серафима теперь. — И вот мне тогда, конечно, очень хотелось им ответить и рассказать, ведь я-то как раз все знаю доподлинно. Но никогда не рассказывала, разумеется, боялась — понятно ведь, что бы тогда было. Я вам сейчас вкратце расскажу, можно?