«Странный тип по имени Энди Уорхол». Отрывок из книги Майкла Шнейерсона
В июле в издательстве «Азбука» выйдет книга корреспондента журнала Vanity Fair Майкла Шнейерсона «Бум. Бешеные деньги, мегасделки и взлет современного искусства». Автор рассказывает о законах рынка современного искусства и главных арт-дилерах и художниках XX и XXI века. «Сноб» публикует отрывок из главы об Энди Уорхоле
Когда в галерею на 77-й улице отважился прийти еще один художник, работавший с образами массовой культуры, то наткнулся не на Кастелли, а на Карпа. Нескладный бледный человек в серебристо-седом парике хотел всего лишь купить в рассрочку за 450 долларов рисунок Джонса «Лампочка», но, заметив в кабинете Карпа работы Лихтенштейна, мимоходом упомянул, что и сам делает нечто подобное. Когда Карп и Кастелли оказались в мастерской художника, их взору предстали изображения марок авиапочты, туфель и бутылок кока-колы. Как странно, подумали они, что три начинающих художника, не знакомых друг с другом, одновременно занялись образами массовой культуры: Лихтенштейн, Розенквист, а теперь вот еще этот странный тип по имени Энди Уорхол.
Кастелли вновь заявил, что одного художника, рисующего комиксы, им вполне достаточно. Илеана и Карп вновь запротестовали. Но Кастелли стоял на своем. По правде говоря, ему были неприятны жеманные манеры женоподобного художника. Как ни странно, манеры Уорхола раздражали даже Раушенберга и Джонса (их длительный роман незадолго до этого закончился болезненным разрывом). «Знаю, что Илеана изо всех сил пыталась убедить Лео сделать выставку Уорхола», — вспоминал художественный критик Роберт Сторр. Но Лео ни в какую не соглашался. На тот момент он был не готов. Тогда Уорхол подался в небольшую галерею Stable на Западной 58-й улице, названную так потому, что располагалась она на месте бывших конюшен.
Ирвинга Блума оказалось проще заинтересовать. Отправившись в Нью-Йорк на поиски новых талантов, которых можно было бы показать в галерее Ferus в Лос-Анджелесе, он позвонил Уорхолу, желая заглянуть к нему вместе со своим партнером по галерее Уолтером Хоппсом. Он знал, что Уорхол весьма успешно работает в рекламе и потому не удивился, обнаружив, что художник занимает целое жилое здание бирюзового цвета на Лексингтон-авеню в районе Восьмидесятых улиц.
В то первое посещение Уорхол провел Блума и Хоппса в гостиную по коридору, где громоздились груды книг, а к стенам были пришпилены разнообразные арт-объекты. Как Хоппс позднее напишет в журнале New Yorker, «Уорхол являл собой тихое и какое-то почти бестелесное создание, настолько бледное, что можно было подумать, будто он живет в темноте».
Апартаменты Уорхола были наполнены многочисленными артефактами американской культуры, по большей части найденными в комиссионных магазинах. Хоппсу запомнились большие глянцевые вывески автозаправок, автоматы с шариками жвачки, парикмахерское кресло и полосатый столб с цветными спиралями — вывеска парикмахерской. Гостиная была необычайно просторной, прямо как конференц-зал, а в дальнем конце располагалось подобие сцены. На сцене они увидели несколько мольбертов с картинами. Одна изображала телефон. С другого холста на них смотрел персонаж комиксов. Гостей все это не слишком впечатлило.
Во время повторного визита Блум, который на сей раз пришел один, увидел три прислоненные к стене картины с изображением банок супа и вырванную из журнала фотографию Мэрилин Монро. Когда они с Уорхолом расположились в гостиной, сверху, выше этажом, вдруг послышались шаги. «Не волнуйся, — сказал Уорхол, показывая на потолок. — Это мама». Блум потом слышал шаги каждый раз, когда приходил к нему в дом. Но мать художника ни разу не появилась.