«Страдающее средневековье»: соавтор паблика — об образовании и мемах
«РБК Стиль» продолжает делать интервью с авторами важных и остроумных сетевых сообществ. В их числе, безусловно, «Страдающее средневековье» — университетский паблик из «ВКонтакте», который стал культурной франшизой
Сегодня «Страдающее средневековье» вышло за границы «ВКонтакте» и разрослось в других социальных сетях. Под под этим брендом выходят серии книг, подкаст, сувенирная продукция и игра. Мы поговорили с одним из основателей сообщества, Юрием Сапрыкиным-младшим, который рассказал, почему долго отказывался от рекламы, как хотел купить замок под офис и о чем курс по медиевистике, который авторы «Страдающего средневековья» делают на образовательной платформе Skillbox.
— Для тех, кто пропустил предыдущие серии, — как вы начали паблик?
— Мы начали паблик в университете с моим другом Костей Мефтахудиновым. Мы учились в Вышке (Высшая школа экономики, — прим. «РБК Стиль».) на факультете истории, который был ни на что не похожим экспериментом. Обычно на истфаках ты что-то изучаешь с упором на историю, а потом уходишь в специализацию, например, в историю Средних веков. А у нас было по-другому, нам говорили: «Вы будете получать общее гуманитарное образование, и это будет обо всем». В тот момент Вышка была пространством максимальной свободы, такого средневекового университета — семь свободных искусств, делай, что хочешь. В такой вот форме мы изучали и Средневековье. И мне кажется, что в условиях этой свободы, и зародился наш паблик, потому что он немного с претензией на свободное искусство.
— А как родился первый мем?
— У нас был научно-исследовательский семинар с профессором Михаилом Анатольевичем Бойцовым как дополнение к основному курсу Средних веков. В том числе был курс по искусству, в рамках которого мы собирали картинки. Иногда мы там смеялись. В какой-то момент, мы с моим другом Костей сходимся в том, что это была демонстрация картины Джотто «Ангелы», кто-то заметил «Посмотрите, он страдает!», а Михаил Анатольевич сказал: «Страдающее средневековье». Мы такие: «О, страдающее средневековье», — и это как-то стало внутренним университетским мэмом. То есть, по сути, название придумал наш преподаватель. Мы решили на базе этой фразы создать паблик во «ВКонтакте» и позвать туда всех наших однокурсников, их было 50 человек. Вот эти 50 человек обсуждали там нашу университетскую жизнь. И в том числе, скидывали туда какие-то картинки. Я помню, что в какой-то момент я сделал мем. Он очень несмешной, но почему-то всем очень понравилось. И потом понравилось всем пользователям во «Вконтакте», потому что его очень быстро растащили по разным крупным пабликам.
— А что это был за мем?
— Про баранку. Там, по-моему, речь про падение Вавилона идет, и, кажется, совершенно не относящийся к этому делу текст. Кому-то было смешно. Мне это не кажется смешным совершенно. Особенно сейчас. Знаете, проходит время и тебе становится стыдно за некоторые приколы. Вот это как раз тот случай!
— То есть для вас это было абсолютно по фану, вы не думали, что это станет глобальной историей с тысячами пользователей и рекламой?
— Для нас это было способом отвлечься от письменных работ, которых в университете было довольно много. Мы переключались, листали инстаграмы музеев, твиттеры западных историков, которые занимались оцифровкой средневековых миниатюр, и буквально проецировали на них свою жизнь. У нас много картинок про фейковую студенческую жизнь, в том числе, про дипломы, про сдачу дипломов, про выпрашивание оценок и так далее. Это было таким развлекательным моментом в нашей какой-то серьезной, часто научной деятельности в университете.
— А какой момент стал поворотным, и вы поняли, что это становится не просто какой-то университетской историей, а чем-то глобальным?
— Это интересный вопрос, потому что пару лет про нас никто абсолютно не знал. В масштабе сегодняшнего дня это выглядит странно: чтобы какое-то классное сообщество, твиттер-аккаунт или Telegram оставались долго незамеченным. А у нас получилось именно так, потому что у нас…
— …Историки, а не специалисты по продвижению?
— Это было тогда. И сейчас я уже не историк, а наоборот — больше специалист по продвижению. Тогда мы просто в этом заинтересованы не были, не понимали, насколько это можно масштабировать вообще. Вот ты опубликовал картинку, и там у тебя три лайка от твоих однокурсников, а потом ты заходишь в ленту новостную и видишь там всякие огромные сообщества, страшно популярные на тот момент: «Лепра», MDK и прочие, и в них то, что ты сделал пять минут назад, сидя на паре. Тогда еще не было, как сейчас, методов защищать вконтактовский контент. Ты просто видишь: то, что происходит на твоем компьютере, в твоем маленьком сообществе однокурсников, очень интересно другим. Картинки лайкает по 50 тыс. человек, все комментируют «Ой, как смешно!», и ты ничего не можешь с этим сделать.
И в какой-то момент я себе поставил планку — вот у нас сейчас 300 человек в паблике, вот будет тысяча — и надо это прекращать, потому что я лично на тот момент переживал чувство стыда от того, что я делаю.
Это как на полях рукописи в Средневековье рисовали всякие непотребства, и тут ты тоже берешь то, что кажется многим серьезным медиевистам чем-то высоким, и превращаешь это в объект массовой культуры. И кажется, что это немножко все обесценивает. Сейчас я уже так не думаю, конечно. В общем, не хотелось какую-то грань популярности переходить почему-то. И все равно в какой-то момент нас заметили.
— Кто заметил?
— Первое, что я увидел — мой будущий коллега Султан Сулейманов, журналист, написал в Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) пост, что вот есть такой паблик, он самый смешной, удивительно, а мы не знали про него. И так как он был довольно медийный человек, это заметили всякие журналисты, не знаю, всяких городских изданий Москвы, потом огромное медиа «AdMe». И все они выпустили примерно в два дня подборку наших картинок. У нас было, там, 5 тыс. человек, мы проснулись — и уже 100 тыс., заходим в Twitter, там Навальный пишет: «Господи, как смешно! Я вступил, и вы вступайте». Короче, какая-то огромная волна была, недельная, мы тогда даже дали пару интервью. Кто-то пытался это всерьез анализировать на каких-то сайтах типа Colta.ru.
— Мемологи? Историки? Мемоведы?
— Мемоведы, да-да-да. Например, Arzamas дал подборку самых смешных картинок, по мнению историков. И мы такие: вау, все, жизнь никогда не будет прежней. В общем, был такой момент.
— А к вам не пришли в тот момент какие-то ребята, например, smm-агентство, которое сказало: «Так, вы ничего не умеете, сейчас мы вам заводим то, се, другое, продаем рекламу и ведем к успеху»?