Роберт Семенов
Фронтовик и блокадник, в пятнадцать лет добавил себе два года, чтобы попасть в действующую армию, дошел до Берлина, а после победы окончил физфак СПбГУ, стал его преподавателем, заведующим лабораторией и доктором физических наук.
В 1943 году вам не было и пятнадцати лет. Почему вы пошли в армию и как вам удалось попасть на фронт в таком юном возрасте?
Я ведь жил в блокадном Ленинграде, видел, как мама умерла от голода, — к немцам испытывал настоящую ненависть, просто нельзя было не пойти воевать раньше своего срока. И так поступали очень многие. После гибели мамы мы со старшей сестрой оказались в детдоме, и в апреле 1942-го нас эвакуировали в станицу Лабинскую в Краснодарском крае, но и на эти земли пришли немцы и заняли их — до января 1943-го. Жизнь после оккупации стала возвращаться в привычное русло, но не для меня: от отца с фронта не было никаких вестей. Папа был военным медиком, начальником санитарной службы танкового корпуса. Как позднее выяснилось, он был тяжело ранен осколком, потерял четыре ребра — нетранспортабельного, его пришлось оставить на оккупированной территории. К лету того же 1943 года он вернулся в строй и прислал в Лабинскую машину за сестрой, которая стала медсестрой во фронтовом госпитале. Но меня к тому времени в станице уже не было: я записался призывником, накинув себе два года, — брали семнадцатилетних ребят 1926 года рождения, а мой — 1928-й. Призвали меня в апреле 1943-го, и в учебке нас довольно долго готовили к службе — ведь все мы были еще несовершеннолетними. В действующую армию меня направили в сентябре 1944-го, и до самой Победы я служил в мотострелковой бригаде 3-й танковой армии генерала Рыбалко. Армия формировалась, экипировалась, шла в операцию и воевала до тех пор, пока были целы танки и люди, — а к концу пятисоткилометрового марша могла остаться в строю только десятая часть личного состава.