Очерк Юлии Козловой

СНОБКультура

Девяносто пять шагов

(Моя «Бутырка»)

Юлия Козлова

Я родилась и выросла в центре Москвы, в десяти минутах ходьбы от Тверской улицы. И моим видом из окна, моим горизонтом, моим пейзажем, который заполнял все пространства вида, была Бутырская тюрьма.

Образ тюрьмы для всех одинаков: некий большой мрачный объект, находящийся очень и очень далеко. Чуть ли не в Сибири. А вот представьте себе, что мои окна выходили на окна тюрьмы так обыденно, что в это трудно поверить. Конечно, мне не вспомнить самое первое ощущение, которое испытала, ребенком выглянув в окно. Наше с тюрьмой знакомство случилось иначе. Я ее услышала. Никогда не забыть те истошные крики, казавшиеся оглушительно громкими, возникавшие по разным поводам. Крики боли (кого-то били или насиловали), крики радости (между камерами шло активное общение), крики любви (в наш двор приходили родственники заключенных, их жены и матери), крики жестокости (охранники либо пытались приструнить орущих, либо давали команду своре местных собак). Как потом узнала, на попечении «Бутырки» находилась целая команда четвероногих, также, кстати, сидевших в клетках-загонах. Обычно они лают в определенные часы – когда им разносят еду, когда выводят на прогулку присматривать за осужденными или для сопровождения спецгрузовиков при транспортировке людей на допрос, в суд. Но бывали исключения. Обычно они случались ночью, когда в самый поздний час мертвую тишину резко пронзал тоскливый собачий вой. Этот звук всегда был для меня образом глубокого и безусловного Одиночества. Нестерпимой безысходности. Холода и пустоты. Вот ты подросток, лежишь и смотришь в потолок, мечтаешь о свидании или строишь планы на будущее, грезишь о путешествиях «…в города-сады, где все так спокойно», как пел мой любимый француз Лавилье. И тут матерный вопль из камеры или собачье соло. И все! Мечты разом превращались в мыльный пузырь, который звонко лопался. Ты не только оставался ни с чем, ты еще делал определенные тоскливые выводы. Окно, жившее своей отдельной жизнью, будто диктовало правила поведения, будто настраивало на свой минорный лад, будто навязывало пессимистические мысли.

Читала Кафку – например, слова, сказанные полицейскими герою «Процесса» Йозефу К.: «Вы арестованы, но это ничего не значит. Вы продолжаете вести обычный образ жизни, но не забываете об этом», – и кожей ощущала смысл послания. Нарушение моего личного пространства и личного пространства жильцов моего квартала создавало эффект «всеобщего заключения» – казалось, не только мой дом, но и соседский, стоящий чуть ли не в пяти метрах от тюремной стены (там, к слову, в свое время жил Олег Даль), попадают под контроль «Бутырки». И мы тоже за что-то тут сидим, мы тоже виновны и отбываем срок. Чувство размытой границы, сопричастности происходящему в застенках было остро ощутимым. Подчеркиваю, именно чувство сопричастности, а не сопереживания. Будто бы некое висящее колпаком Зло объединяло этот уголок города в некий союз злоумышленников. Незнакомое, чужое, навязанное кем-то извне чувство вины за невесть какие преступления, как у далекого чеха Йозефа К., постоянно жило в сердце. От моего дома до стены «Бутырки» было всего девяносто пять шагов. Я измеряла.

Конечно, я знала, что когда-то в этих стенах томились уважаемые люди, от Мандельштама и Мейерхольда до Маяковского и Вавилова. Год провел в этой тюрьме молодой Аркадий Райкин. Тут бывал Лев Толстой, навещая политического заключенного Егора Лазарева, которого позже вывел в образе революционера Набатова в «Воскресении». Текст «Варшавянки» Кржижановский сочинил в этих стенах. В 1908 году тут выступал легендарный иллюзионист Гудини. На радость заключенным он сумел всего за двадцать восемь минут освободиться из спецящика, в котором арестантов тех лет транспортировали из Москвы в Сибирь. Посидели тут Махно, Дзержинский, Солженицын. Даже Микки Рурк побывал с визитом, полежал на нарах, отведал тюремный обед и свежий хлеб из местной пекарни. Ему хотелось ощутить дух русской тюрьмы перед подготовкой к съемкам «Железного человека – 2», где он играл злодея Ивана Ванко по прозвищу Хлыст. Получив от руководства в подарок униформу, прикупив заключенным в подарок мешок сигарет, Рурк с удовольствием позировал толпе папарацци, осаждавшей «Бутырку».

Наш дом был построен как кооператив журналистов где-то ближе к 1970-му. Деньги на строительство собирались в профессиональном союзе. Здесь жили композитор Юрий Саульский, спортивный комментатор Наум Дымарский, ведущий «Кинопанорамы» Георгий Капралов, писатель Натан Эйдельман.

Эйдельман провел годы в сталинских тюрьмах – не представляю, как ему жилось напротив «Бутырки». Как не представляю себе отчаяние и боль другой соседки, уже бабушки, которая носила туда в далеком детстве передачи репрессированному отцу. Там же, в подвалах, его расстреляли. Она жила на пятом этаже – и каждое утро, просыпаясь, была обречена видеть могильный памятник своему дорогому человеку.

Наш двор был обычным московским двориком, в котором сидели старушки-сплетницы, женщины мыли окна и сушили на балконах белье, а дети гоняли мяч между тополями и березками. Для нас красная кирпичная тюрьма, заполнявшая весь горизонт, была повседневностью, привычной декорацией. Конечно, мы не стояли и не всматривались в камеры, и мы не могли знать, что заключенные проводили дни, уставившись в окна соседних домов. В наши окна. На нас. Наших родителей, друзей и соседей. Что они «курировали» определенных жителей, придумывали им имена, фантазировали о том, как проходит жизнь на свободе, с завистью наблюдали за тем, как за широкими окнами люди принимали гостей, обедали, целовались, делали уроки. Каждый раз, когда я гуляла на улице, папа свешивался из окна и кричал: «Юлик, обедать!» Однажды он не успел высунуться, как услышал: «Юлик, обедать!» – из тюрьмы. В другой раз ранним воскресным утром мама мыла окно, облачившись в футболку и смешные красные шорты. В какой-то момент ей крикнули: «Эй, давай снимай свои красные трусы!»

Соседи постоянно жаловались друг другу, что в свой адрес получают различные бытовые комментарии. Мы стали плотно задергивать шторы. Неспроста ощущение широко распахнутого на солнце окна останется во мне как недосягаемая греза о счастливом состоянии души. Я по сей день везде закрываю занавески, когда вхожу в комнаты, причем даже в отелях на краю мира. Страх слежки навсегда остался в моих инстинктах. Я не доверяю окнам. Никаким и нигде.

Не знаю причины, возможно, в те времена были сложности с посещениями, но к нам во двор ежедневно приходили родственники осужденных: матери, жены, отцы и дети. Они стояли у нас под окнами, махали кому-то невидимому в тюрьме и кричали:

– Я тебя люблю! Я тебя жду!

– Малыш уже подрос, посмотри! (Сильные руки деда поднимали над головой ребенка.)

– Как ты там?

– Тебя обнимает мать, ей уже много лучше, но ходить не может пока.

– Я скучаю!

Крики «я люблю тебя» звучали постоянно, круглые сутки. Лежа в постели без сна, всегда задавалась вопросом: почему тюрьма ничего не меняла в отношениях? Ни убийство, ни воровство, ни насилие, совершенное любовниками, отцами или сыновьями, никак не отражалось на чувствах тех, кого они оставили на воле. Не понимала – неужели никто не изменил своего мнения? Никто не разочаровался, не испугался, не осудил, продолжая беззаветно ждать и любить провинившегося родственника? Этот вопрос меня по-настоящему мучил. Одно время казалось, что нашла ответ, когда увлеченно читала тюремную исповедь Уайльда. Он считал, что подлинная любовь способна простить все. Человек совершает преступление, приходит к своему любимому, а тот встречает его без слова осуждения, кормит, укладывает спать, а наутро спрашивает, как помочь. Для меня в малом возрасте подобное отношение было абсолютно непостижимым. И лишь с годами почувствовала то, о чем говорил писатель.

Конечно, я никогда не идеализировала людей, сидящих за решеткой. Все они ждали суда, попав в тюрьму по совершенно разным причинам: убийство, воровство, насилие, подстава, случайность, стечение обстоятельств. Кто-то был невинен, кто-то все же виновен. И та и другая ситуация ужасна. Но эта огромная масса неизвестных страдальцев насильно, против моей воли годы напролет вторгалась в мое жизненное пространство, мои сны, мои настроения. Да что там говорить – они и сегодня продолжают атаковать своим присутствием обычных жителей соседних домов.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Эмилия Кларк: “Мне фантастически повезло, что я еще жива” Эмилия Кларк: “Мне фантастически повезло, что я еще жива”

Отношения Эмилии Кларк с жизнью и смертью

Psychologies
2 причины, почему нарциссы всегда возвращаются 2 причины, почему нарциссы всегда возвращаются

Зачем нарциссы возвращаются к своим бывшим снова и снова?

Psychologies
Что лучше, открыть окно или включить кондиционер? Что лучше, открыть окно или включить кондиционер?

Казалось бы, зачем использовать кондиционер, если можно опустить окно...

4x4 Club
Что строили на месте терактов и крупных трагедий в России и мире Что строили на месте терактов и крупных трагедий в России и мире

Что раньше строили на месте крупных трагедий в России и мире

СНОБ
6 простых правил, которые сделают тебя стройной к летнему сезону 6 простых правил, которые сделают тебя стройной к летнему сезону

Как терять вес, получая удовольствие от процесса?

VOICE
Главная роль Кэтрин Зета-Джонс Главная роль Кэтрин Зета-Джонс

Свою главную и самую сложную роль она играет не на сцене или в кино, а в жизни

Караван историй
Как выбрать складной стол для пикников: 5 важных правил и еще 5 полезных нюансов Как выбрать складной стол для пикников: 5 важных правил и еще 5 полезных нюансов

Собрали все параметры складных столов для пикников, имеющие значение

ТехИнсайдер
Астрономы увидели прорыв ударной волны сверхновой сквозь плотное околозвездное вещество Астрономы увидели прорыв ударной волны сверхновой сквозь плотное околозвездное вещество

Ученые проследили ударную волну сверхновой сквозь плотное околозвездное вещество

N+1
Парус, лыжи, кошки, спиннинг… Парус, лыжи, кошки, спиннинг…

В кратер вулкана на лыжах и неделя «вне зоны действия сети»

Вокруг света
Прокладывая путь: как София Ионеску стала первой в мире женщиной-нейрохирургом Прокладывая путь: как София Ионеску стала первой в мире женщиной-нейрохирургом

София Ионеску — первая женщина-врач, которая провела операцию на головном мозге

Forbes
Старикам везде у нас почет Старикам везде у нас почет

Самые уважаемые автомобильные марки в современной России

Автопилот
Неофициальные шестидесятые: от СМОГа до «ахматовских сирот» Неофициальные шестидесятые: от СМОГа до «ахматовских сирот»

Неофициальная поэзия 1960-х: поэтические содружества и авторы-одиночки

Полка
Несчастливые дни Несчастливые дни

«Гении»: попытка байопика Сэмюэла Беккета

Weekend
Хороший тон Хороший тон

Как добиться эффекта идеально гладкой сияющей кожи с помощью тональных средств

Лиза
Александр Коршунов: «Вдохновение должно приходить в назначенное время» Александр Коршунов: «Вдохновение должно приходить в назначенное время»

Режиссер Александр Коршунов — о новом спектакле и театре «Сфера»

Монокль
Дух свободы Дух свободы

Подчеркнуто мужское пространство со своей неповторимой атмосферой и харизмой

SALON-Interior
Что делать, если посудомоечная машина не сливает воду Что делать, если посудомоечная машина не сливает воду

Случаи, почему течет посудомойка, а также способы, как это исправить

CHIP
Андрей Михайлов: «Эволюция людей похожа на одомашнивание самих себя» Андрей Михайлов: «Эволюция людей похожа на одомашнивание самих себя»

Футуролог Андрей Михайлов — о влиянии технологий на человеческие привычки

РБК
Константин Чайкин: Дело — время Константин Чайкин: Дело — время

История от создателя самых узнаваемых российских часов нового времени

Maxim
Авторы фильма о Раисе Горбачевой: Мы сняли кино о любви, которую победила политика Авторы фильма о Раисе Горбачевой: Мы сняли кино о любви, которую победила политика

Раиса Горбачева: чему нас может научить ее образ сегодня?

СНОБ
5 распространенных причин непослушания ребенка 5 распространенных причин непослушания ребенка

Какие детские проблемы могут скрываться за непослушанием?

Psychologies
Правильный путь Правильный путь

Rolls-Royce Джейсона Момоа Phantom II 1929 года стал полностью электрическим

Y Magazine
Древние сибиряки добыли пемзу более чем в 1000 километрах от места обнаружения Древние сибиряки добыли пемзу более чем в 1000 километрах от места обнаружения

Древние сибиряки собрали куски породы в районе Удоканского вулканического плато

N+1
Семь правил внутренней гармонии Семь правил внутренней гармонии

Если заботиться о себе, достичь внутренней гармонии не так сложно

Здоровье
Заряд бодрости Заряд бодрости

Первый корпус новой модели из линейки GTX продемонстрировал неудержимый характер

Y Magazine
Быть на вершине Быть на вершине

Удовольствие, свобода и безумие во французских Альпах

Автопилот
Как это написать по-угаритски? Как это написать по-угаритски?

Угарит, древний город-государство вблизи сирийского города Латакия

Знание – сила
Господин фикус Господин фикус

Приметы и суеверия, связанные с популярным комнатным растением

Лиза
Инструмент для землемеров и топографов Павла Бибикова Инструмент для землемеров и топографов Павла Бибикова

Как Павел Бибиков облегчил жизнь землемерам и топографам

Наука и жизнь
Как правильно ездить на электросамокате в 2024 году: номера, карточки и новые штрафы Как правильно ездить на электросамокате в 2024 году: номера, карточки и новые штрафы

Электросамокаты, гироскутеры, моноколеса и иже с ними впервые добавили в ПДД

Maxim
Открыть в приложении