Удары судьбы: что помогает нам подняться?
Шторм, крушение поезда, кровавая драка. В пиковой ситуации перед нами встает одна задача: уцелеть физически. Но выжить психически порой куда труднее.
«В разгар рабочего дня снизу, из-под плинтусов, повалил черный дым, – рассказывает 42-летняя Евгения. – Директор приказал спускаться вниз, я схватила пальто и ринулась в коридор. Но путь на улицу был отрезан: центральную лестницу уже охватил огонь. Я повернула к аварийному выходу. Мы работали на втором этаже деревянного особняка, а внизу были склады, обитые пластиковыми панелями. Я ощущала ядовитый дым в легких, дышать было невозможно. Пробираясь во мраке, я увидела вдали слабый свет, из последних сил бросилась туда, в чей-то кабинет, распахнула окно, свесилась... Там, по счастью, оказался козырек пиццерии, на который я и спрыгнула. Мои коллеги, выбрасываясь из окон, получили тяжелые травмы, а мне повезло. Оказавшись на земле, я вдруг начала дико хохотать: я только что избежала смерти! А ведь еще полчаса назад мы безмятежно обсуждали планы на вечер».
Ни научные знания, ни вера, ни богатый жизненный опыт не способны уберечь нас от шока при столкновении с подобными страшными сценариями. Авария, землетрясение, нападение грабителей или теракт… Оказавшись в эпицентре экстремальных событий, мы понимаем, насколько беззащитны перед грубой реальностью. И переживаем настоящее потрясение. «В момент шоковой травмы к нам приходят очень сильные чувства, которые мы не можем контролировать, – объясняет травматерапевт Елена Мазур. – Это страх, ужас, ярость, потеря внутреннего равновесия, смятение. Они, подобно мощной волне, сбивают с ног и настолько захватывают, что мы не можем им противостоять».
Масштаб разрушений
В последние годы слово «травма» стало расхожим: коллега рассказывает, как ее травмировал опыт родов в городской больнице, знакомый вспоминает предательство любимой женщины, для соседки по площадке травмой оказался разорительный ремонт. «Действительно, травму сейчас трактуют слишком широко, применяя к событиям, которые сильно затрагивают, – продолжает Елена Мазур. – И все же у этого термина есть границы. Я склонна определять травму как реакцию на угрозу жизни, на экстремальное событие, которое превышает возможности адаптации и после которого жизнь не может продолжаться, как прежде».
Травмированный человек избегает всего, что напоминает о кошмаре, но его преследуют флешбэки. Он прямо сейчас слышит звук вертолета, с которого десять лет назад сбрасывали бомбы. Снова видит несчастного, который оказался под колесами прошлым летом. Это не галлюцинации: он понимает, что ему это кажется, но испытывает тот же ужас. И все новые события он рассматривает уже через призму этого опыта, отчего все время чувствует напряжение, тревогу, ожидает удара даже в обыденной ситуации. «Человек с травмой вроде бы идет по жизни вперед, но его взгляд обращен назад, он продолжает вглядываться в прошлое, – объясняет травматерапевт. – Понятно, что в таком положении трудно двигаться, включаться в настоящее, ставить цели, видеть перспективу».
Раскол души
Подобно глубокому ранению, которое рассекает кожные покровы, психотравма нарушает целостность личности. «Она расщепляет психику и тело, сознание и эмоции, – продолжает Елена Мазур. – Пострадавший больше идентифицирует себя с мыслительными процессами и отрицает чувства, не проживает, а подавляет их. Нарушается целостность взаимоотношений с миром. Травма изолирует от окружающих, замыкает на себе, мир перестает восприниматься как безопасный».
Смертельная болезнь или уход любимого человека тоже может привести к травме – эмоциональной. Не угрожая нашей жизни напрямую, утрата нарушает ее ход. «Когда умирает близкий, который был частью нас самих, мы переживаем это как угрозу своей жизни, – уточняет Елена Мазур. – Смерть приближается к нам и вызывает не только боль потери, но и страх за себя».
Если же нас расстроило или выбило из колеи событие, которое не выходит за рамки повседневной жизни, было бы точнее говорить о нем как о стрессовом. Да, мы можем долго о нем думать и переживать, но при этом не чувствовать угрозу жизни. Это как правило относится и к видеоконтенту со сценами насилия или разрушений, которые мы все чаще видим в соцсетях, – они эмоционально захватывают, вовлекают нас в поле повышенной тревоги, усиливают переживание злости и бессилия, но в большинстве случаев преодолимы. А травмирующая ситуация вторгается в реальную жизнь и перекраивает ее.