Леонид Юзефович — о своем новом романе «Филэллин»

ОгонёкРепортаж

«Титаны исчезли не только в литературе»

Новый роман Леонида Юзефовича «Филэллин* — это попытка исследования русского характера XIX века. Какие его черты нам близки и какие, наоборот, непонятны? «Огонек» расспросил автора

Беседовала Мария Башмакова

Писатель Леонид Юзефович предпочитает смотреть на современность через призму истории

Историческая канва романа отсылает нас к временам Греческой войны за независимость 1820‑х годов, события разворачиваются в разных городах России и Греции. А среди героев — Александр I, египетский полководец Ибрагим-паша и другие. Соблазн назвать «Филэллина» историческим романом велик, однако это было бы неверно. Книгу Юзефовича можно сравнить с «оптической лабораторией русского характера», в которой фигура героя, «маленького человека» — отставного штабс-капитана Григория Мосцепанова,— со временем разрастается до гомеровских масштабов. В то же время русский самодержец с наведением соответствующей оптики лишается героических черт и становится просто человеком. Для истории эти двое — равны, утверждает автор; оба знают о существовании друг друга, их связывает некая тайна, и им уготована встреча, о которой один из них мечтает. Также, конечно, это роман об одиночестве, любви и о том, кого же мы любим — человека или миф о нем?

— Прежде всего, давайте объясним название романа. Филэллин, как говорят словари,— романтик, влюбленный в античную красоту. Почему вас заинтересовала эта тема? И как она перекликается с сегодняшним днем?

— Филэллинами называли себя римские императоры Траян и Адриан. Они были ценителями греческой культуры и оказывали Греции особое покровительство. В 1820‑х годах это полузабытое понятие обрело новый смысл и новую жизнь: так стали называть тех, кто сочувствовал восставшим против Османской империи грекам или даже сражался в рядах повстанцев. Для филэллинов была характерна идеализация классической Греции при недооценке византийского периода ее истории, христианский романтизм, общелиберальные устремления, как у Байрона и молодого Пушкина. Не так давно греческое правительство объявило 19 апреля, день смерти Байрона в Мисолунги, всемирным днем филэллинизма, но теперь это слово обозначает всего лишь ни к чему не обязывающую любовь к греческому языку и культуре. Филэллины в моем романе — люди иной степени страсти и жертвенности. Что касается их аналога в современном мире… Есть безыдейные искатели военных приключений, есть радикальные исламисты из разных стран. Те и другие слетаются в зоны национальных вооруженных конфликтов, но параллель с филэллинами тут весьма условна. Во всяком случае, мои герои не авантюристы и не радикалы. Они мечтатели. Каждый из них приезжает в Грецию не только ради того, чтобы воевать за ее свободу, но и в погоне за своей собственной иллюзией. Эта погоня за призраком — единственная, пожалуй, идея романа, которую я могу внятно сформулировать.

— «Филэллин» на первый взгляд исторический роман, хотя само это определение звучит как оксюморон. Как бы вы сами обозначили его жанр?

— Роман, время действия которого не выходит за пределы памяти трех послед‑ них поколений, я не считаю историческим. Таковы мои книги о Гражданской войне. Ее хорошо помнили мои дед и бабушка, родившиеся в 1892 году. Она во‑ шла в меня через их рассказы о ней, а не только через книги и архивы. «Филэллин» посвящен событиям 200‑летней давности, так что по моей классификации это роман исторический. Впрочем, применительно к нему первое слово я бы написал более крупным шрифтом, чем второе. Как историк я старался держаться в рамках достоверности, но моя роль не сводится к выбору цветов при раскрашивании реально существовавших персонажей. Реконструкция прошлого не была моей целью. «Филэллин» — скорее вариации на исторические темы, чем полноценный исторический роман.

— Помню, рассказ «Филэллин», ставший фрагментом романа, опубликован в вашей книге «Маяк на Хийумаа». Работа над романом началась с этого рассказа?

— Если писатель может четко сформулировать идею будущего романа, я не очень понимаю, почему нельзя просто высказать ее, для чего нужно сочинять роман? Для иллюстрации авторской мысли, что ли? В советском литературоведении такой подход определялся как «воплощение идеи в художественных образах», но это не мой путь. Замысел для меня не идея, а нечто вроде смутного мелькания лиц и обстоятельств. Постепенно это беспорядочное движение стихает, и в нем проступает то, что Шопенгауэр называл «узором человеческой судьбы». Когда несколько таких узоров сплетаются в единый орнамент, возникает сюжет романа, а пространство, где это происходит, становится его темой. В «Филэллине» ею стала Греческая война за независимость 1820‑х годов: все мои герои в ней или участвуют, или постоянно о ней говорят и думают. Центральной идеи в романе нет, их много, и все родились непосредственно во время работы над ним, а не на стадии замысла. А поскольку работать над «Филэллином» я начал в 2008 году, за 12 лет они менялись, дополнялись, усложнялись, накладывались друг на друга. Многослойность романа — не результат сознательного расчета, а следствие моего многолетнего сосуществования с его героями. С некоторыми из них я прожил не одно десятилетие. Фигура главного героя восходит к моей

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Образцовая запущенность Образцовая запущенность

Чем живет российский моногород в 10 километрах от Норвегии

Огонёк
Мартин Лютер Мартин Лютер

Бунтарь в эпоху потрясений

kiozk originals
Именной фонд Именной фонд

Как Таруса запустила по России вторую волну переименований улиц и площадей

Огонёк
«Яжемать»: боль, гнев и любовь «Яжемать»: боль, гнев и любовь

Кто такие «яжематери» и как общество относится к материнству и отцовству

Psychologies
Четвёрка над пятёркой Четвёрка над пятёркой

Советские разведчики, которые вербовали, курировали и руководили «пятёркой»

Дилетант
Оглянись с любовью. К 60-летию Олега Меньшикова Оглянись с любовью. К 60-летию Олега Меньшикова

Блистательная и драматичная судьба Олега Меньшикова

СНОБ
Время рассматривать камни Время рассматривать камни

Индия вступила в борьбу с монументальными пережитками колониализма

Огонёк
«Все свободны» Михаила Зыгаря – девяностые для подростков и ностальгирующих «Все свободны» Михаила Зыгаря – девяностые для подростков и ностальгирующих

Прекрасная зарисовка о России, почти не вписанная в исторический контекст

GQ
Как стать кинорежиссером: история Дмитрия Давыдова Как стать кинорежиссером: история Дмитрия Давыдова

Как школьный учитель решил снимать кино и стал призером фестиваля «Кинотавр»

Эксперт
В плену чувств: как звуки, вкусы и ароматы определяют наши потребительские желания В плену чувств: как звуки, вкусы и ароматы определяют наши потребительские желания

Глава из книги «Эстетический интеллект» — о работе брендов с ощущениями

Forbes
Глобальное изменение климата обнажило историю культурного освоения норвежского ледника Глобальное изменение климата обнажило историю культурного освоения норвежского ледника

Оказалось, люди охотились на оленей в высокогорье больше 1000 лет назад

N+1
Рождение супердержавы Рождение супердержавы

Всего за сто лет Литва стала крупнейшим государством Европы

Дилетант
Не любовь, а саморазрушение: история отношений Мадонны и Шона Пенна Не любовь, а саморазрушение: история отношений Мадонны и Шона Пенна

Любовь Мадонны и Пенна как в старом итальянском кино: с битой посудой и криками

Cosmopolitan
Шпандау без грифа секретности Шпандау без грифа секретности

Рассекреченные архивы добавляют новые краски к Нюрнбергскому процессу

Огонёк
Большая Засечная черта. Часть 1 Большая Засечная черта. Часть 1

История одного из крупнейших фортификационных сооружений Российского государства

Культура.РФ
Марго Робби Марго Робби

Ни одна из голливудских актрис не будоражит наши чувства так, как Марго Робби

Playboy
«Дорогие товарищи»: партработник спускается в ад «Дорогие товарищи»: партработник спускается в ад

Андрей Кончаловский снял фильм о расстреле рабочей демонстрации в Новочеркасске

Эксперт
«Единственный способ никого не раздражать — не делать ничего интересного». Даниэль Эк, Spotify, — о времени, вдохновении и музыкальном бизнесе «Единственный способ никого не раздражать — не делать ничего интересного». Даниэль Эк, Spotify, — о времени, вдохновении и музыкальном бизнесе

Дэниэль Эк о том, как шведская медлительность проявляется в культуре Spotify

Inc.
Я/мы. Что нас объединяет? Я/мы. Что нас объединяет?

Психолог Тахир Базаров размышляет о том, как изменилась социальная дистанция

Psychologies
Кто я?! Кто я?!

Никита Ефремов рассказал о бережном отношении к себе и своему делу

OK!
Монстры в небе: 8 самых больших самолетов в мире Монстры в небе: 8 самых больших самолетов в мире

Двухэтажные тяжеловесы с размахом крыльев длиннее футбольного поля

Популярная механика
Екатерина Климова: «Вполне возможно второй раз войти в одну и ту же реку» Екатерина Климова: «Вполне возможно второй раз войти в одну и ту же реку»

Екатерина Климова: «Все в жизни возможно, было бы желание...»

Караван историй
Писатели и мода. Часть 1 Писатели и мода. Часть 1

Правда ли Лев Толстой постоянно ходил босиком?

Культура.РФ
Мертвая вода Мертвая вода

Малые реки на грани катастрофы

Огонёк
Жить здорово: какой недвижимостью владеет Елена Малышева Жить здорово: какой недвижимостью владеет Елена Малышева

10 фактов из личной жизни и творческой биографии Елены Васильевны Малышевой

Cosmopolitan
7 фактов о техасском Мэттью по фамилии Макконахи 7 фактов о техасском Мэттью по фамилии Макконахи

Путешественник по черным дырам и настоящий детектив Мэттью Макконахи

Maxim
Самые яркие моменты из жизни Диего Марадоны Самые яркие моменты из жизни Диего Марадоны

Карьерные триумфы, провалы и наркозависимость Диего Марадоны

GQ
Как закончить отношения корректно: 10 советов Как закончить отношения корректно: 10 советов

Rак расстаться с достоинством и сохранив уважение к чувствам другого

Psychologies
Вредны ли сахарозаменители? Вредны ли сахарозаменители?

Есть ли вред от заменителей сахара — фруктозы, стевии?

Reminder
Батальон «Царица Тамара»: последнее европейское сражение Второй мировой войны Батальон «Царица Тамара»: последнее европейское сражение Второй мировой войны

Бой на острове Тексел стал апофеозом безумия войны

Maxim
Открыть в приложении