«Он как оборотень»
Художественный руководитель Александринского театра Валерий Фокин готовит спектакль-исследование о юности Сталина. «Огонек» расспросил режиссера о подробностях замысла
Этот спектакль планировался еще в прошлом году, он должен был встать в один ряд своеобразного исследования «феномена Октября » в Александринском театре в 2017 году — вместе с «Оптимистической трагедией », «Швейком», «Чуком и Геком». Почему не удалось его тогда поставить?
— Да, в рамках громких осенних премьер прошлого года такой спектакль был бы, конечно, очень уместен. Но так сложились обстоятельства, что спектакль пришлось перенести. Меня, впрочем, это совершенно не смущает. Потому что с каждым днем, с каждым годом фигура Сталина, к сожалению, становится все актуальнее для нашего общества. Премьера спектакля, думаю, состоится где-то в начале 2019 года.
— В интервью вы говорили о сотрудничестве с драматургом Артуром Соломоновым, который изучал эту тему по просьбе театра…
— Сама идея родилась у меня года три назад. Мне захотелось исследовать механизм — как рождается Сталин и одновременно — это неизбежно — исчезает человек по имени Джугашвили. Мы привыкли его видеть совершенно определенным образом; это, конечно, не случайно. Он ведь решительно отрицал все, что было связано с его юностью. Все слабости, сомнения, в том числе и бандитские нападения, и сложные отношения с матерью… Он ведь с ней фактически прекратил общение, только в письмах. Я думаю, он не общался с ней еще и потому, что не хотел воспоминаний детства. Его мать однажды дала интервью, которое ему не понравилось. Она рассказала там, в частности, как он в детстве плакал, прибегал к ней в слезах — нормальные такие, вполне человеческие вещи. С его точки зрения таких откровений быть уже не могло; он не мог выглядеть слабым даже в глазах матери. Вот эту черную дыру в его биографии я почувствовал, когда стал интересоваться, и мне захотелось исследовать период его молодости — еще до ссылки.
Безусловно, в этом исследовании нам очень помог и Артур. Поначалу, когда я ему предложил поработать над этой темой, мы сразу договорились, что не собираемся выносить приговор или оправдывать. И в результате была собрана интереснейшая фактология, написана некая литературная канва, которую театр и взял в работу и которую мы начали разрабатывать все вместе. Все, кто занят в спектакле. Такой, знаете, практически лабораторный опыт…
— Говорят, обычно вы не пускаете драматургов на репетиции.
— Да, честно говоря, я этого не люблю. Мне всегда казалось правильным, чтобы драматург увидел свое произведение уже готовым. Но в данном случае мы решили пойти другим путем. Путем лаборатории современной пьесы. На начальном этапе присутствовал и Артур. Мы вместе с артистами сочиняли текст по ходу репетиции, анализировали получившееся, меняли при необходимости. Но за основу будут браться и другие тексты, а также сюжетные и фактологические наработки. Совсем скоро начнется следующий этап. Репетиции другого качества, наверняка еще придется что-то менять. Но это нормально.
— В таких случаях употребляют известный штамп — испытываете «сопротивление материала»? И сама фигура, и вся энергия вокруг? С этим связана переработка?
— Не то что сопротивление… Переработка связана с тем, что я считаю правильным, разрабатывая эту сложнейшую тему коллегиально, пройти весь путь вместе с артистами, начиная с «нулевого цикла» и заканчивая премьерой. Собирая вместе наш спектакль как сюжетно, так и «словесно». Найти вместе единственно возможные слова и верную интонацию. Но одновременно и избежать крайности. Это вообще нам свойственно, русским, мы все время теряем чувство баланса. Откуда это берется, непонятно. Я и по себе это знаю, хочется иногда дойти до края. Только тогда чувствуешь себя гармонично. А когда ищешь середину — тяжело. Причем я понимаю, что такой подход к личности Сталина вызовет еще больше разногласий. Еще спектакль не родился, а я уже читал некоторые высказывания в духе — ну что режиссер может сделать? Конечно же, он нашего великого обязательно обложит, обсмеет, очередной пасквиль. Это одна точка зрения.
— Уже обсуждают спектакль?
— Да. Которого, заметим, еще и в помине нет. Есть и другая точка зрения: ну это же заказ, понятно, конечно, он это берет специально. То есть срединная позиция, которую мы сейчас пытаемся выстроить, вызовет еще больше вопросов, как ни странно. Одним будет недоставать «отсутствия крыльев», другим — «мало ада». Это потрясающая вещь, но время такое сегодня: тотальная поляризация. И я не уверен, что в ближайшие годы это как-то изменится. Я сейчас даже не говорю про общее настроение в стране; но внутри, в театральном мире все то же самое. Мы настолько разъехались друг с другом, перестали дискутировать — это для нашей среды просто катастрофа. Если уже во время прямого эфира о Сталине люди бьют друг друга в лицо, значит, как говорят в народе, гиря до полу доехала.
— Артур Соломонов высказал такую мысль: с помощью одних только реалистических приемов раскрыть личность диктатора не получается. Сталкиваясь с алогичным, приходится и самому прибегать к алогичным методам.