Россия и мир | Фоторепортаж
Живет такой барин
Потомок дворянского рода выкупил усадьбу предков, восстановил ее, поселился и рассказывает туристам об истории своей семьи. За возрождением усадебного быта наблюдал «Огонек»
Разгоряченные борзые жадно едят снег и снова рвутся со сворок в погоне за механическим зайцем. Заяц — сплошная условность: пятилитровая бутылка с опилками, к которой привязан пучок полосатых лент. Собаки это и сами понимают, потому что они-то умные, охотничьи. Каждую осень их выводят на окрестные пашни ловить зайца-русака. Поля эти давно уже принадлежат не барину, а агропредприятию «Новый путь», да и собаки не барские, а кинолога Анны, которой выделили в пользование усадебную конюшню для привлечения туристов. Но барин самый настоящий — прямой потомок графов Зубовых, дворян Леонтьевых и самого генералиссимуса Суворова.
С виду хозяин усадьбы «Воронино» Сергей Леонтьев похож скорее на строителя или отставного военного. Он служил в армии, учился на военно-прикладном факультете МАИ, любит рыбалку и авторскую песню. До перестройки работал на оборонном предприятии, потом был челноком, а на рубеже веков запустил завод по производству отделочного камня. Отсюда и деньги на усадебный быт. Мы пьем чай, подаренный гостившими здесь французами из дворян-эмигрантов. На итальянском ампирном столе электрический чайник, джем в пластиковом тюбике, карамельки. За окном балкон, откуда открывается вид на парк, пруды и рощу у фамильного склепа. — Вообще-то здесь должна была быть наша с женой спальня, но мы решили, что она для нас слишком большая. Так что получилась чайная комната,— Сергей Александрович, даже обретя родовую усадьбу, так и не обзавелся барскими замашками.
Падение дома Леонтьевых
Леонтьевы ведут свой род от золотоордынского мурзы Батура. С XV по XIX столетие семья дала России пару десятков воевод и генералов, нескольких губернаторов и мыслителя-славянофила Константина Леонтьева.
К фамильному поместью «Воронино», что недалеко от Ростова Великого, относилось пять деревень, где на рубеже XVIII и XIX веков жило полторы тысячи душ крепостных. Именно тогда Михаил Иванович Леонтьев построил в усадьбе большую барочную церковь и разбил парк с четырьмя каскадными прудами. Здесь устраивали пикники с катанием на лодках, держали охоту. В общем, вели обычную жизнь богатых помещиков. И пруды, и парк, и господский дом успешно пережили советскую власть, но Леонтьевым, потомкам расстрелянного врага народа и жильцам коммуналки, было не до родового имения.
— Бабушка уехала отсюда сразу после Октябрьской революции, ей было три годика. По дороге в теплушке она заработала сильный ревматизм. Для нее это всегда были тяжелые воспоминания, и мы старались не расспрашивать,— рассказывает Сергей Леонтьев.
Его прадед, Сергей Михайлович, работал во Временном правительстве товарищем, то есть заместителем, министра внутренних дел Львова. Он признал Октябрьскую революцию, его несколько раз арестовывали, раз за разом понижая в должности. Финал закономерный — 1937 год, Бутовский полигон. Бабушка всю жизнь прожила с клеймом дочери врага народа, работала то лифтером, то уборщицей.
«Воронино» национализировали сразу после революции. В музей Ростовского кремля вывезли мебель, фарфор, картины, одних книг 3 тысячи томов. В 2005 году Сергей Александрович ходил на выставку посмотреть на фамильное добро.