Неделя|Смысл
Реальность есть. Проекта нет
О проекте «Русского мира» в последние месяцы говорят все реже. Что бы это значило?
О состоянии «русского мира» как внутри, так и вне России доносятся в последнее время тревожные вести. Сторонники ДНР и ЛНР уже открыто выражают свое недовольство Москвой, так как «вынуждены расплачиваться за замороженную в решающий момент ”русскую весну“», а Москва отмалчивается — не то что бы свернула проект, но будто отодвинула его в сторону. Официальная риторика, связанная с «русским миром», заметно потеряла в зажигательности и все больше объективируется, вследствие чего фразу министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, оброненную в начале года: «Русский мир — это объективная реальность»,— можно считать лейтмотивом наступившего политического сезона. Реальность есть, идеи в обществе витают, но что с ними делать — непонятно, причем непонятно прежде всего самой власти. Реальность есть — проекта нет.
Что, собственно, произошло? Отчего разброд в строю? Просто оказалось, что «русский мир», он, как и Россия,— политически и идеологически расколот. Пока истинный патриот Кадыров проклинает Сталина за геноцид и массовые репрессии, другие истинные патриоты ставят вождю памятник в Пскове. Кто из них и что понимает не так? Кому Москва может отказать в своем «мировом» гражданстве?
Вообще попытка объединить «русский мир» в какой-то политический проект из раза в раз доказывает свою утопичность. Политически «русский мир» как раз и является утопией, или, по меткому выражению Льва Гумилева, химерой. Химеры всегда возникают, когда что-то не получается у людей — построить свою нацию, провести модернизацию, жить как на Западе,— и нужно объяснить себе, почему не получилось. Объяснения, по традиции, ищутся на дальних подступах к реальности — в ментальности, духовности, культурном коде…
«Русский мир» все время хотят взять на вооружение. Между тем как сам этот феномен скорее культурный
Разумеется, они плохо согласуются с тем, чем люди живут и как себя ведут. Чуть более двух лет назад в Институте социологии РАН был завершен проект «Русская мечта», в ходе которого наши респонденты назвали базовыми цивилизационными характеристиками «русского мира» следующие: православие, сильную централизованность, имперскую внешнюю политику, духовность в противовес меркантильности. Существенно, что эти четыре императива мыслились именно как «мечта», то есть то, чего не хватает, о чем тоскуют в повседневности. Но у мечты есть еще и свойство необязательности: мало кто готов сражаться за нее до конца, тем более умереть. Одно дело, если за химерическими словами стоят те, кому нечего терять, как дезертировавшие с фронта солдаты в 1917‑м, и другое дело, когда их воспринимают современные россияне, которые дорожат продовольственной корзиной, считают льготы и прибавки, знают, что где почем. Для них мечта — это факультатив, если хотите, театральная поза. И здесь количество сторонников «мечты» мало о чем говорит: пусть, согласно нашим опросам, ценности русского мира в их радикальном прочтении дороги и милы 30–35 процентам населения страны, то есть большому числу россиян. Но степень преданности им, последовательность их воплощения в жизнь собственными силами остается крайне умеренной, если не сказать декларативной.
Повороты к «русскости», сопровождающиеся, как правило, политическими «заморозками», в нашей истории случались с завидной периодичностью. Из не самого давнего прошлого можно вспомнить и последнее десятилетие царствования Николая I, и «победоносцевскую реакцию» после цареубийства — 80-е годы XIX века, ну и, конечно, послевоенные годы ХХ века, вплоть до оттепели. Занятная особенность: комплекс представлений, связанных с понятием «русской идеи», в России постоянно готов к актуализации — такова на самом деле наша «объективная реальность». И здесь мы подходим к важному моменту: то, как этот комплекс сыграет в конкретный момент, зависит не от его содержательности или характеристик (он всегда довольно-таки размыт), а от воспринимающей стороны — социально-экономического и социально-психологического состояния населения. Иными словами, «русская идея» всякий раз проверяет здравый смысл, присущий русскому (и российскому многонациональному) народу, на прочность.