Запретный плод
Раф Симонс выпустил коллекцию с отсылками к фильму о наркоманах и нашивками с названиями запрещенных веществ. Мы считаем, что это неправильно. И вот почему
Что мы увидели в коллекции Raf Simons осень–зима 2018? На футболках — кадры из фильма о берлинских подростках-наркоманах «Я Кристина» 1981 года, на худи — принт с обложкой пьесы Drugs о культуре спидов 1960-х и опиатов 1980-х, на шарфах и брюках — нашивки с названиями веществ разной степени тяжести. Дизайнер утверждает, что не романтизирует наркотики, а просто хочет понять их место в обществе, признать, что отношения с ними довольно сложные, и часть выручки переведет на счет фондов борьбы с наркоманией. Но, увидев шарф с аббревиатурами LSD и 2C-B, не многие будут искать скрытые смыслы. Модники, не знающие контекста, возможно, решат, что Раф — за употребление. И это серьезная проблема.
Внимание, вопрос: должны ли дизайнеры нести социальную ответственность и переживать о том, что их неправильно поймут? Если рассматривать моду как искусство, ответ однозначный — нет. Художники могут обливаться кровью животных, как Отто Мюль в 1960-х, вешать на место иконы черный квадрат — и не должны оправдываться. Но так уж повелось, что передовые бренды сейчас не просто делают красивую одежду, а еще и говорят о глобальных проблемах: расизме, ущемлении прав женщин, загрязнении планеты. И в их послании четкий месседж: это неправильно, с этим нужно бороться. Но такого посыла у Симонса нет. Отбросим рассуждения о том, что все хорошо в меру. Факт остается фактом: запрещенные вещества разрушили много жизней. Зависимость ни к чему хорошему не приводит. И говорить об этом нужно в лоб, а не загадками.
Обратимся к истории и вспомним, к чему привела романтизация наркотиков в прошлый раз. 1990-е. В моде «героиновый шик»: болезненная худоба, бледная кожа, Кейт Мосс. Заработать на популярном образе хотелось всем. Напрямую ассоциироваться с запрещенными веществами — нет. Комментируя для New York Times внешность моделей показа Versus Versace осень–зима 1997, Донателла Версаче говорила: «Они не похожи на героинщиц. По-моему, модели выглядят как обычные молодые женщины. Дело не в наркотиках, а в жизненной позиции. Современным девушкам не нужен макияж или прическа, чтобы чувствовать себя уверенно».
К чему тогда привела увлеченность моды наркотиками? Предсказуемо ни к чему хорошему. Концом эпохи «героинового шика» стала смерть брата Марио Сорренти, фотографа Дэвида Сорренти от передозировки героина в 1997 году. Тогда модные деятели перепугались не на шутку. В рекламных кампаниях в оперативном порядке стали снимать моделей без темных кругов под глазами, а на подиум выпускать жизнерадостных девушек. Уже год спустя Кельвин Кляйн признавался в интервью New York Times, что наконец понял, что чистота и свежесть сексуальнее следов вчерашней вечеринки на лице. «Людям не нравился «героиновый шик». В его популяризации обвиняли и меня. Я думал, что это круто, но у всех он ассоциировался только с грязью и наркоманами».