В лечении рака должен быть совершенно иной подход
Хотел стать военным, но не сложилось, решил стать физиком — и опять провал… Вся жизнь академика Е. Д. Свердлова, казалось бы, сплетена из таких неудач, которые, как он теперь уверен, стали для него большим везением. Один из ведущих мировых учёных-химиков, в начале 1970-х он предложил принципы исследования первичной структуры ДНК, совместно с академиком Ю. А. Овчинниковым установил структуры генов, кодирующих бактериальные РНК-полимеразы, затем — структуры генов, кодирующих некоторые ферменты из группы транспортных аденозинтрифосфатаз животных, включая человека. С 1977 года занимается генно-инженерными разработками. Под его научным руководством были выделены гены, кодирующие интерферон человека, и разработаны технологии, на основе которых создано промышленное производство инъекционного интерферона в нашей стране. А в последние годы Евгения Давидовича занимает проблема рака, которую он надеется решить с помощью принципиально новых подходов. По его мнению, борясь с раком, мы плохо себе представляем, что это такое.
В науку я попал, можно сказать, случайно. Планов таких не было. Отец мой погиб на фронте, мы с мамой были эвакуированы в Ставрополь, но там попали в оккупацию, жили очень трудно. На всю жизнь запомнил просяной хлеб, который тогда казался мне невероятно вкусным. Спустя многие годы попросил испечь такой же — он оказался ужасной гадостью. А тогда ели всё — даже из сухой травы перекати-поле мама умудрялась делать лепёшки.
На этом фоне соседский мальчик, которого отдали в суворовское училище, казался мне небожителем. В первую очередь потому, что у него была очень красивая форма. Я тоже мечтал о такой. Но мама сказала — нет. Причин не объясняла: потом, мол, поймёшь. И действительно, спустя годы я понял, что это не моё. Да и не дослужился бы я до больших чинов из-за детской травмы руки. Когда потом на военных сборах старшина увидел, как я отдаю честь, хмыкнул: «Ну, Свердлов, до капитана дослужишься, до полковника — нет».
Ген приключений
Отец мой был ортодоксальным коммунистом. И я такой же. Правда, членом партии никогда не был. В какой-то момент, когда меня избрали членом-корреспондентом Академии наук, было довольно сильное давление, чтобы я вступил в партию. Но я отказался. Почему? Многие процессы, которые шли тогда в КПСС, мне казались неприемлемыми. Но я никогда не был в конфронтации с властью и считаю, что революционные пути неправильные. Вообще, не думаю, что скандал — это способ решения проблем. Я всегда ищу компромиссы, стараюсь понять собеседника.
Но по своим убеждениям я коммунист. Считаю, что было колоссальной ошибкой разрушение Советского Союза. И эта ошибка ещё будет нам отливаться. Ещё большей ошибкой стала попытка перенести американский образ жизни на российскую почву. Когда-то, на заре перестройки, когда все были увлечены играми в демократию, я предостерегал от того, чтобы брать за образец и переносить сюда американские стандарты. Рассуждал с чисто генетической точки зрения. Я в последние годы увлекаюсь генетикой поведения, это, если хотите, моё научное хобби. Я не работаю над этим экспериментально, но теоретически занимаюсь усиленно.
Так вот, как создавалась американская популяция? В Америку каждый ехал индивидуально. Никакие команды не сколачивались, никто не рассчитывал ни на какого лидера, каждый полагался только на себя. Если удавалось купить нож и накопить деньги на корабль, то он ехал с этим ножом и с этими деньгами покорять Америку. Всякими правдами и неправдами выживал за счёт того, что проявлял инициативу, хваткость, храбрость, изобретательность. Вся американская конституция подстроена под таких людей. Она поддерживает инициативу, хваткость и индивидуализм.
Если посмотреть, как устроена система внедрения изобретений в США, то мы увидим, что пара университетских работников может получить приличные деньги под идею. На то, чтобы показать, как эта идея работает. И если она работает — то ещё более приличные деньги. Так поддерживают эффективных менеджеров.
Понятно, что с такими нравами все бы перебили друг друга. Но в какой-то момент люди поняли, что так жить нельзя, и стали выбирать шерифов. Кто такие шерифы? Авторитеты, которые никаких законов не знали, судили по справедливости. Одно время искали ген, кодирующий такое свойство личности, как «novelty seeking» — поиск нового, стремление к новому. Думаю, что если такой ген существует, то американская популяция максимально обогащена людьми, обладающими этим геном. Они ищут новое. Они ехали за новым. Они проявили инициативу.
Если же посмотреть историю государства российского, то здесь прямо противоположная тенденция. Васька надул дыма в меха и спрыгнул с колокольни. Он изобрёл воздушный шар! За это его высекли на конюшне, чтоб он впредь не высовывался. У нас это было всегда, и сейчас не меняется. Это очень устойчиво. Можно сказать — генетически заложено. Кто-то высовывается, и его подрезают. Исключения есть, но их крайне мало. И как на такой почве будут процветать американские нравы? Возможен только один вариант — возникают «пузыри», которые всех обворовывают и обогащаются. А все остальные боятся высовываться.
«Новые русские» как подобие раковой клетки
Я ещё в начале перестройки сказал, что «новые русские», которые тогда только начали заявлять о себе, проделывают путь раковой опухоли. Ведь что делает раковая клетка? Она отделяется от нормальных клеток и начинает самостоятельную жизнь. Она стягивает себе все ресурсы, размножается, наслаждается свободой за счёт организма и в конце концов убивает его. Но, убив организм, она умирает вместе с ним. Она не предвидит последствий своей свободы. Свобода должна иметь ограничения, а раковая клетка — это свобода без ограничений. У нас какое-то время свобода была совершенно без ограничений. А это приводит к печальным последствиям.
Я по-прежнему считаю, что сама коммунистическая идея — это идея единственно правильная. Дело в том, что траектории развития человеческого общества очень ограничены. И коммунистическая идея — это идея сдержанного контролируемого потребления. Хотя социалистическая идея мне более близка: от каждого по способностям, каждому по труду. А коммунистическая идея в той интерпретации, которую она получила (от каждого по способностям, каждому по потребностям), всегда казалась мне несколько экстремистской.
При этом я никогда не говорил, что нам не показана демократия. Показана, но с учётом наших особенностей. Демократия предполагает очень строгую дисциплину и систему контроля. Либертарианская идея — это идея вседозволенности, власть толпы. Что хочу, то и делаю. У нас же происходит охаивание основного демократического принципа: свобода — это осознанная необходимость. Полагают, что это первым сказал Спиноза. За ним повторяли Гегель, Энгельс, Маркс и Ленин. Этот тезис остаётся всегда актуальным, хотя как его только не высмеивают, как только не переделывают. Но лозунг-то верный. Ты свободен тогда, когда знаешь, как поступить, чтобы не погибнуть. Если ты этого не знаешь, то ты находишься в опасности.
Учиться, учиться и учиться
Мама всё время повторяла: «Папа хотел, чтобы ты учился!» Пришлось учиться. Поехал покорять МГУ. Я хотел поступать только на физфак, чтобы стать ядерным физиком.
Но туда меня не приняли — не хватило одного балла. Думаю, сыграла роль национальность и то, что был на оккупированной территории, хотя мне было тогда пять лет. А маму долгие годы таскали в компетентные органы, выясняли, чем мы занимались в оккупации.
В общем, в МГУ я не прошёл и отправился в райком комсомола, где попросил направить меня на какую-нибудь трудную работу. Так я стал рабочим Мосподземстроя, дослужился до четвёртого разряда и многому научился. Мы прокладывали подземные коммуникации, и это стало для меня мощной школой жизни. Потом я каждое лето отправлялся на какие-то стройки, так что рабочие навыки сильно пригодились. У меня даже есть медаль за освоение целинных и залежных земель.
А уже в более взрослом возрасте, когда обзавёлся женой и ребёнком, летом ездил не на комсомольские стройки, а на «шабашки» — зарабатывать деньги, в Якутию. Там лето — единственный сезон, когда можно что-то строить. И со всех концов страны туда сбегались «шабашники». Можно было заработать очень хорошо, но для этого ты должен день и ночь вкалывать.
Оттуда у меня множество ценных качеств. Например, иммунитет к комарам. До этого я боялся комаров, а теперь они мне совершенно не страшны. Никаких следов не остаётся. Там комаров — тучи. И вот ты стоишь с молотком или с топором, колотишь, а тебя облепили со всех сторон комары, слепни, мошка, кусают нещадно, и если ты будешь от всего этого отбиваться, то ничего не сделаешь. Ты колотишь, тебя жрут. Потом разогнёшься, проведёшь рукой, а с неё кровь струёй.