Многоликая амнистия. Подорвет ли дело Валерия Израйлита доверие бизнеса к государству?
Суд в Санкт-Петербурге впервые использовал спецдекларацию, поданную в рамках первой волны амнистии капиталов, в качестве доказательства вины подсудимого в рамках уголовного дела. Чем чреват этот прецедент для бизнеса и как он повлияет на дальнейшие этапы деофшоризации?
Понедельник на этой неделе начался с бурного обсуждения в прессе опасного прецедента, случившегося в уголовном деле Валерия Израйлита, совладельца компании «Усть-Луга», строившей одноименный морской порт на побережье Финского залива в Ленинградской области, и рассматриваемого сейчас в Смольнинском районном суде Санкт-Петербурга. Первыми об этом сообщили «Ведомости», они же представили некоторые детали дела со ссылкой на материалы, полученные от стороны защиты.
Что произошло?
Не будем обсуждать фабулу самого дела, виновность или невиновность подсудимого. Остановимся лишь на одном эпизоде, связанным с использованием в ходе следствия и на судебном заседании по делу данных из спецдекларации Валерия Израйлита. Декларация была подана им в 2016 году в ходе первой волны амнистии капиталов. Позднее против него было возбуждено уголовное дело, а в декабре того же 2016 года Израйлит был арестован. В ходе оперативно-розыскных мероприятий следователи сначала обнаружили в служебной переписке в компьютере одной из сотрудниц упоминание о поданной ранее спецдекларации, а потом и данные из нее или даже ее электронную копию. Позднее, как сообщают «Ведомости», следствие запросило и получило разрешение суда на выемку оригинала спецдекларации в центральном хранилище ФНС, где хранятся все материалы, поданные в процессе амнистии капиталов.
Эту декларацию суд приобщил к делу, что вызвало справедливое возмущение стороны защиты.
Отметим, что первый тревожный звонок на тему возбуждения уголовного дела предположительно после подачи спецдекларации прозвучал в мае этого года в связи с делом «Вятского кваса». Но там, похоже, СМИ сильно сгустили краски, так как копия декларации была обнаружена у самого обвиняемого в процессе обыска. Опять же не будем касаться обоснованности самих обвинений и сути дела, которое обвиняемый по этому делу назвал рейдерским захватом. Тем не менее, осадочек, как говорится, остался.
Что следствие и суд могут узнать из спецдекларации?
Краткий ответ в рамках обвинений по этому делу: ничего. По крайней мере, ничего такого, что нельзя было бы получить из других источников в процессе проведения следственных действий. Кстати говоря, в Законе об оперативно-розыскной деятельности нет прямых указаний на гарантии сохранения налоговой тайны. При проведении оперативных мероприятий должно лишь быть обеспечено «соблюдение прав человека и гражданина на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, неприкосновенность жилища и тайну корреспонденции» (Ст. 5, N 144-ФЗ от 12 августа 1995 года).