Миром правит Кэш
«Профессиональная рэп-звезда», художник, дизайнер, русофил — как эстонец Томми Кэш заставляет музыкальных критиков придумывать новые жанры, водит дружбу с Риком Оуэнсом и побеждает снобизм в мире современного искусства.
Эстонца Томми Кэша (в миру — Томаса Таммеметса) журналисты давно окрестили Сальвадором Дали рэп-индустрии. И дело тут не только в усах. В эпоху постиронии, постмодернизма и постмемов 27‑летний Томми — настоящий сюрреалист, пранкер, который зашел слишком далеко, современный художник, скромно маскирующийся под китч поп-исполнителя из интернета.
Впервые о нем заговорили после 2014 года — с выходом первого альбома Euroz Dollaz Yeniz и появлением одноименного видео на YouTube. В нем Томми флексил на фоне узорчатых ковров и православных икон в компании разодетых с ног до головы в «адидас» гопников, перемещался в стрип-клуб, а затем на типичное застолье с соленьями и russian vodka. При этом текст песни мало чем отличался от лирики коллег с восточного или западного побережья Америки — те же хвастовство роскошными машинами, доступными дамами и цифрами на банковском счете (только с тяжелейшим славянским акцентом).
Эстетика, которую Кэш транслировал в своих клипах, тогда оказалась как нельзя вовремя: первый показ Гоши Рубчинского под крылом Comme des Garçons, Демна и Гурам запускают в Париже Vetements — весь мир начинает сходить с ума по постсоветскому гламуру. «Я никогда не использовал эту эстетику как способ быть в тренде. Это внутри меня», — объясняет Томми, взрослевший в Копли — не самом благополучном районе Таллина. «Русский след» в его творчестве — заслуга родителей: «Мои родители угорали от вашей эстрады, и когда телик работал, мне приходилось это смотреть. До сих пор помню Аллу Пугачеву и Киркорова, а еще Верку Сердючку и группу «Тату». И музыкальные предпочтения мамы и папы наслаивались на увлечение юного Томми хип-хопом. «Мы жили в однокомнатной квартире. Эта комната была одновременно и спальней родителей, и моей псевдокомнаткой, отделенной от общей части секцией, оклеенной фотообоями. У меня был кассетный проигрыватель и кассета Эминема The Eminem Show, та, с красным занавесом на обложке. Я слушал ее и пробовал быстренько набирать текст на печатной машинке, придумывая свои слова на ненастоящем английском языке». В семнадцать, как и положено будущей рэп-звезде, Томас бросил школу и начал «хаслить»: работал официантом и уборщиком, занимался танцами и даже выступал «на подтанцовках» у местных поп-исполнителей. А в 2013‑м сам вышел на первый план, начал записывать хлесткий, полный самоиронии рэп и выкладывать все в интернет.
В 2016 году Томми выпустил разнузданное видео на трек Winaloto, который привлек к его персоне внимание редакторов модных медиа вроде британского Dazed & Confused. С их подачи весь мир заговорил о нем как о новом Канье, не меньше. «На самом деле прозвище Kanye East придумал мой друг, просто как-то в шутку, потом остальные близкие подхватили, а потом я и сам себя так начал называть, — вспоминает Томас. — Журналисты подтянулись последними, а вот жанр post-soviet rap они придумали, кажется, специально для меня».