Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Ольга Науменко: «Рязанов постоянно делал мне замечание: «Оля, вот здесь побольше любви!»
Каждый год в канун новогодней ночи вся страна дружно садится у телевизоров, чтобы в очередной раз посмотреть «Иронию судьбы», где неверный Женя Лукашин бросает красавицу Галю ради красавицы Нади. Одной роли Гали, сыгранной Ольгой Науменко за два дня, хватило бы, чтобы навсегда завоевать зрителя. Но на ее счету и работы в знаменитых сериалах «Вечный зов», «Тени исчезают в полдень», а сейчас актрису можно увидеть в «Раневской» и «СуперИвановых». О своей жизни, киноролях и любимом Театре Гоголя, где Ольга Николаевна проработала всю жизнь, актриса рассказала нашему журналу.
— Ольга Николаевна, в Театре Гоголя вы служите 50 лет, работали с разными режиссерами. Год назад театр возглавил Антон Яковлев, пришедший при достаточно непростых обстоятельствах. Как вам сегодня с ним работается?
— Про непростые обстоятельства слышала не только от вас, многие это повторяют. Но когда Антон Юрьевич появился в театре, особо никакой драмы не случилось, началась нормальная творческая работа. Он выпустил свою первую постановку на большой сцене, это «Гроза. Искушение». Радует, что получился хороший спектакль, зрители на него ходят, зал заполнен, так что практически ничего не поменялось. Помню, когда к нам пришел Кирилл Семенович Серебренников, все резко изменилось. Он привел с собой свою аудиторию, ежедневно обеспечивавшую аншлаги на его постановках. Правда играли мы не каждый день, тем не менее всегда при полном зале. Сегодня оказалось, что и без Кирилла Семеновича аншлаг возможен.
— В новом прочтении «Грозы» вы сыграли Кабаниху. Предложение оказалось для вас неожиданным?
— Я не люблю Островского вообще и эту пьесу из школьной программы в частности. Но я не режиссер, у меня совершенно иное отношение к драматургии. Я смотрю на тексты Островского со своей точки зрения: ага, автор рассказал про персонажей, какие они злые, плохие, ужасные. После этого артист выходит на сцену и начинает все это подтверждать, озвучивать. У меня сложилось такое представление о драматурге.
Мы привыкли, что Кабаниха — властная, темпераментная, мстительная, ревнивая, тут можно подобрать много эпитетов, и все они будут со знаком минус. Когда мы собрались на читку «Грозы», я с первого раза все прочитала и сыграла. Не умею на читках работать формально, просто сидеть и произносить свой текст. Кто-то так и делает, никого не осуждаю, у каждого свой метод работы над ролью. Но я не люблю терять время зря, если пришла на репетицию, то неважно, правильно ли я произношу свой текст, все равно постараюсь его прожить, выложиться. Так и сделала, вроде бы все поняла про своего персонажа и заскучала. А когда начались репетиции, Антон Юрьевич, чудесный режиссер и человек, ненавязчиво так подсказал мне несколько реакций, жестов, которые позволили персонажу заиграть новыми красками. А я актриса дисциплинированная, если режиссер что-то предлагает, никогда не говорю нет, обязательно попробую. Сыграла по-новому, и мне стало интересно. Кроме того, Антон Юрьевич оказался терпеливым до невозможности: он будет тихо, спокойно, улыбаясь принимать все, что ты делаешь, а потом все равно направит персонаж в нужное ему как режиссеру русло, конечно же используя возможности артиста. Меня все хвалят за Кабаниху.
— Неужели ни разу не поспорили с режиссерами, неужели всегда говорили им да?
— Пожалуй, первое слово нет произнесла недавно. Мы выпускали антрепризный спектакль в Театре комедии по пьесе «Пока она умирала». У нас он называется «Джентльмен на вечер». И вот там я сказала нет, когда в середине сцены мой персонаж случайно нажимает на кнопку приемника и начинает петь Клавдия Шульженко. Режиссер и актриса Юлия Куварзина попросила: «Пойте вместе с ней». Но я категорически отказалась:
— Не стану портить замечательное пение Шульженко, даже не просите, не требуйте, это не моя тональность.
— Но это будет смешно смотреться.
— А я не хочу быть смешной в таком качестве.
И мне пошли навстречу. Это очень качественная антреприза, где к работе подходят серьезно, создают декорации, несмотря на довольно маленькие сценические площадки. Антреприза не выездная, московская, и я тоже в ней работаю. Они берут интересную драматургию, приглашают хороших артистов. Условие одно: артисты должны быть звездами, известными по киноролям. Я еще играю леди Маркби в «Идеальном муже». Там может быть пять лордов Горингов, пять леди Маркби, нас много, и все разные, но для каждого шьется костюм.
На спектаклях всегда аншлаги. Должна заметить, что зрители сейчас стали активно ходить в театры. Мне есть с чем сравнивать. В прошлом году мы выпустили в Театре Пушкина спектакль «Мадам Рубинштейн» к юбилею Веры Алентовой. И по сей день мы не играем его без аншлагов. Поставил спектакль чудесный, очень талантливый человек Евгений Писарев, который работает замечательно. Я словно вернулась в старые добрые театральные времена, когда артисты репетировали с одиннадцати до двух, был такой режим репетиций, перед выпуском — до трех часов дня. Сейчас никакого режима нет, сколько хотят режиссеры, столько и продолжаются репетиции. Я с этим не согласна, потому что, на мой взгляд, трудиться продуктивно можно три-четыре часа.
Репертуарные театры стали в какой-то степени брать пример с антрепризы, приглашать в качестве исполнителей актеров из других трупп. В Театре Гоголя вышел «Дядюшкин сон», где Москалеву играет актриса Театра сатиры Алена Яковлева, сестра Антона Юрьевича. Уверена, ее приглашение не обусловлено родственными связями. Алена — блистательная актриса. Я посмотрела «Дядюшкин сон» и порадовалась, что в театре можно получать удовольствие не только от того, как выстроен спектакль режиссером Александром Мариным, что сейчас вышло на первый план, а именно от актерской игры, от созданного образа, от высочайшего мастерства. Князя К. играет Александр Семчев. Всегда почему-то думала, что Семчев — злой, сердитый мужик, а он оказался очаровательным, трогательным, мягким, лиричным, у него замечательная работа в «Дядюшкином сне». На меня спектакль произвел неизгладимое впечатление, в первую очередь порадовал высокий уровень постановки — значит, театру быть!
— Известно, как эмоционально репетировал Андрей Гончаров, как могли ранить артистов словом Петр Фоменко или Юрий Любимов. Как выстраивает взаимоотношения с актерами на репетициях Антон Яковлев, как он делает замечания?
— Моим первым главным режиссером был Борис Гаврилович Голубовский, высокоинтеллигентный человек. Не помню, чтобы он ругался, замечания делал вполне деликатно. Его сменил на посту ученик Андрея Гончарова Сергей Иванович Яшин. И начался сумасшедший дом! Потом появился Кирилл Семенович, тоже человек интеллигентный, но про него можно было с полным основанием сказать: мягко стелет — жестко спать. Дисциплина при нем была абсолютно железная, он никогда никого не оскорблял, не обижал, но его авторитет был непререкаемым: шаг влево, шаг вправо считался побегом. Делать какие-то умозаключения об Антоне Юрьевиче рано, прошло слишком мало времени. Во всем, что касается работы с артистами, он удивительно мягкий и интеллигентный человек, до умопомрачения терпеливый. Он любит всех пришедших в труппу молодых ребят, к каждому трогательно относится. И те платят ему взаимностью. Сужу по сбору труппы в начале сезона, какой же смешной капустник ребята устроили! Хотя, казалось бы, команду он набрал совсем недавно.
В свое время Кирилл Семенович тоже привел в театр команду, участников своей студии, там все были знакомы друг с другом, что называется, с пеленок, было понятно, почему эти актеры в приоритете у режиссера. А тут я даже в какой-то момент задала вопрос: «Ребята, а вы откуда все взялись?» То есть я думала, что у Антона Юрьевича тоже была своя команда. Оказалось, он присутствовал на показах в разных театральных институтах, присматривал там молодых артистов, набирал людей, и каким-то образом все они быстро стали своими. Между ними прекрасные отношения, в труппе нормальная дисциплина, никто ни с кем не ругается. Я вообще не слышала, чтобы Антон Юрьевич на кого-то повысил голос.
Когда вовсю шли репетиции «Грозы», была назначена дата премьеры. До нее оставалось всего ничего. Я не понимала: костюмы не готовы, музыки нет, какая премьера?! «Дети» что-то там лепечут. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, в один день появляются костюмы, через день приходит композитор, мы слушаем музыку, и я буквально обалдеваю, настолько она мне нравится. Следом приходит балетмейстер, ставит все движения. Вдруг «дети» начинают разговаривать нормальными голосами. И все как-то вдруг собралось, к премьере подошли не истерично, когда на первом спектакле актеры играют кто во что горазд. Поэтому я и люблю прийти на десятый спектакль, когда все уже успокоилось, устаканилось, когда все акценты расставлены. А тут очень спокойно отыграли премьеру. Конечно, нервозность присутствовала, но она была минимальной. Сужу даже по себе, терпеть не могу премьеры за нездоровый актерский мандраж, просто ненавижу. Тут мандраж был, но вполне себе здоровый.
— Как так получилось, что прослужили полвека в одном театре? Не могу поверить, что не звали в другие. Что вас здесь держало, какие сложности пришлось преодолевать?
— Я вообще отличаюсь постоянством. Я и замужем была один раз, и прожила с мужем 32 года. (Заслуженного артиста РФ, лауреата Государственной премии РФ Александра Скворцова не стало в 2009 году. — Прим. ред.) Никогда не забуду день, когда пришла в Театр Гоголя. Это сейчас все здесь красиво и замечательно, добираться сюда легко, под ногами не колдобины, а прекрасная плитка, кругом цветы. А тогда это были задворки Курского вокзала, мрачный район, совершенно не сочетавшийся с культурным учреждением. Я шла и плакала: куда меня несет?
По окончании Щукинского училища я вместе с однокурсницей Олей Барнет показывалась во МХАТ. Место в труппе для актрисы амплуа инженю-кокет было одно. После прослушивания решался вопрос, кого из нас взять. Взяли Ольгу. Я тогда немножко расстроилась, хотя МХАТа, если честно, боялась. Как объяснить: боялась масштабов театра, мне казалось, меня там обязательно потопят, я буду переживать и страдать. Могло так случиться, что я бы вообще ни разу не вышла на сцену в роли, а где-нибудь в «Синей птице» стояла бы в пятом ряду, изображая «Бублика».
А Борис Гаврилович Голубовский посмотрел наши дипломные спектакли и пригласил меня в свой театр сразу на роль.
Постепенно я начала достаточно много играть. Так случилось, что актриса моего амплуа родила, и я осталась единственной претенденткой на роли наивных девушек. Во МХАТе, где этих инженю было хоть пруд пруди, мне бы так не повезло. Роли для таких, как я, преимущественно второго плана, тем не менее их было много. Я сразу с головой окунулась в работу, и это дало мне возможность постепенно стать артисткой. Хочешь не хочешь, а сценический опыт, так же как жизненный, необходим.
Не стану скрывать, мысль поменять театр приходила в голову. Как правило, это случалось к концу сезона, я даже ходила однажды на переговоры в Театр Советской армии. Помню, вышла на сцену показываться, посмотрела в зрительный зал, где сидел режиссер и со мной разговаривал, и поняла, что в масштабах этого театра я какая-то мелкая. В общем, так это все на стадии переговоров и остановилось, Театр Советской армии выдвинул категоричное требование: уволиться и прийти к ним в труппу. А я была не готова оставить свой Театр Гоголя. Тем более что там у меня никогда не возникало каких-то крайних ситуаций, при которых оставалось только хлопнуть дверью. Я почему-то всегда понимала: это нам кажется, что хорошо там, где нас нет, а по большому счету во всех театрах все одинаково. Одинаково, если не хуже с точки зрения внутренней атмосферы.