Худрук театра Моссовета Евгений Марчелли не сторонник радикальных перемен

Караван историйКультура

Худрук театра Моссовета Евгений Марчелли: "Люблю, когда в театре про любовь"

Я вообще не сторонник радикальных перемен. Понимаю, что театр создается годами, а рушится в секунды. Поэтому - никаких резких движений! Все очень аккуратно!

Елена Ланкина

Фото предоставлено пресс-службой театра имени Моссовета

ы беседуем в преддверии вашего юбилея. Как будете отмечать шестидесятипятилетие, Евгений Жозефович?

— Да постараюсь никак не отмечать. Не люблю быть в центре внимания. Предпочитаю домашние праздники в узком кругу как повод собраться с близкими, с которыми редко вижусь. Пышные торжества мне всегда напоминают репетицию похорон: такое впечатление, что юбиляр уже умер и все стараются помянуть его добрым словом.

Пять лет назад, когда исполнилось шестьдесят, я работал в Ярославле художественным руководителем Театра имени Федора Волкова и вывез всю труппу на турбазу, где мы замечательно погуляли без торжественных «проводов». Надеюсь, и шестидесятипятилетие без них пройдет и, даст Бог, семидесятилетие. С шутками-прибаутками.

— На «руководящей работе» вы уже тридцать один год. Главным режиссером стали совсем молодым — в тридцать четыре?

— Да, в 1991-м. До этого несколько лет работал очередным режиссером в «Тильзит-Театре» города Советска в Калининградской области. Главным стал девятнадцатого августа — в день начала августовского путча. Помню, ехал на автобусе в управление культуры в Калининград, а по радио передавали новости о событиях в Москве. Вернулся уже с приказом о назначении, и начались веселые времена...

В городе регулярно отключали свет, на улицах было темно и страшно. Периодически вспыхивали бандитские разборки, а я придумывал разные фокусы вроде городского шествия. По воскресеньям мы собирались всей труппой и шли по главной улице балаганом, пели, кричали. Внутри театра я тоже многое изменил, например уничтожил службу распространителей билетов. Планы реформ вынашивал четыре года, поэтому бабахнул по максимуму. Бюджетные деньги быстро разбазарил, выдал всем премии, после чего финансирование нам вообще закрыли, пришлось как-то выкручиваться.

Ездили в Литву, благо граница еще была открыта. Покупали мешками секонд-хенд и привозили в Советск. Около театра располагался рынок, и там по выходным торговали наши артисты. На заработанные деньги мы и жили. Потом, слава богу, стали приезжать немцы, жившие в наших местах до Великой Отечественной войны. И мы для них играли концерты.

Это был полукриминальный бизнес, потому что билеты не продавались. Немцы просто скидывались, и их марки мы меняли на рубли. Часть вносили в бухгалтерию, чтобы театр мог существовать, часть брали себе. Валюту меняли прямо на улице, в открытую.

— А что вы для немцев играли?

— Специальный, очень приличный часовой концерт. Естественно, с русскими «Валенками» и частушками, как же без них, но и с немецкими стихами на языке оригинала. Был когда-то такой беллетрист и драматург Герман Зудерман, живший в Тильзите — до войны так назывался Советск. Немцы его любят, и ребята наши читали им Зудермана на немецком. Концерты, конечно, представляли собой странный набор произведений, но на них, как правило, приходили старички, которые со слезами на глазах рассказывали, что бывали в этом театре еще детьми.

— Время было нищим, тяжелым, но веселым?

— Конечно! Мы были молодыми, горячими, озорными, и трудности не пугали. Не могу сказать, что барствовали, но на жизнь хватало. Она была радостной, мы жили в кайф и при этом бесконечно ставили какие-то новые спектакли. Постепенно театр стали приглашать на разные фестивали, и мы немножечко прославились.

— Вы же начинали как актер?

— Да, первое образование у меня актерское. Я окончил Ярославское театральное училище. В Москве никуда поступить не удалось. Очень расстроился, ведь вырос за кулисами. Папа руководил оркестром в Русском театре драмы города Фрунзе. Я в нем после школы работал реквизитором, осветителем, радистом. Видел все премьеры.

Добрые люди посоветовали поехать в Ярославль, и там я сразу поступил в театральное училище, которое успешно окончил через четыре года. В это время в Брянске открыли совершенно новый Театр юного зрителя. Труппу набрали из выпускников Саратовского и Ярославского училищ. Мы сутками пропадали в театре и только о нем и говорили. Я прошел хорошую актерскую школу, а потом увлекся режиссурой.

— Это правда, что одно время по документам были не Евгением Жозефовичем, а Евгением Георгиевичем?

— В школьные годы, когда приходилось называть свое отчество, оно вызывало вопросы и смех. Я и сам спотыкался, и когда получал комсомольский билет, решил стать Георгиевичем, потому что папу все звали Жорой. В паспорте тогда была графа «национальность». Мама сказала: «Обязательно укажи, что ты русский. Отец сильно пострадал из-за того, что был итальянцем».

Папа мой Жозеф Марчелли родился в семье итальянского коммуниста, которая в начале 1930-х эмигрировала в Советский Союз. Летом 1941-го ушел на фронт, провоевал два года, а потом вышел приказ убрать из армии всех иностранцев и отца отправили в лагерь. Родителей его тоже репрессировали. Дедушка мой сгинул в лагере, бабушка провела там десять лет.

Отец вышел по амнистии после смерти Сталина и был отправлен на поселение в Киргизию, во Фрунзе. Там однажды на улице совершенно случайно встретил свою мать, о судьбе которой ничего не знал пятнадцать лет! Ее после лагеря тоже отправили в Киргизию. Встретились они просто каким-то чудом, Фрунзе — не такой уж маленький город.

Бабушка моя была француженкой и по-русски говорила плохо. В основном объяснялась по-французски и по-итальянски, и я в детстве неплохо знал эти языки, но после смерти бабушки забыл.

В школьные годы, когда приходилось называть отчество, оно вызывало вопросы и смех. Я и сам спотыкался, и когда получал комсомольский билет, решил стать Георгиевичем. Фото предоставлено пресс-службой театра имени Моссовета

— Актерской профессии вам было мало? Поэтому и обратились к режиссуре?

— Я изначально к ней тянулся. В училище помогал ребятам ставить этюды. На третьем курсе «подпольно» поставил целый спектакль — маленький водевильчик по пьесе Эжена Лабиша. Нам не разрешали самостоятельно репетировать, но мою постановку приняли и поставили в диплом.

В училище все время поручали каких-то красавчиков, а сам я себя видел в характерных ролях. В Брянском ТЮЗе с удовольствием играл всякую нечисть в сказках. Параллельно пробовал ставить и понял, что это мое.

Поступил на режиссерский факультет Щукинского училища к Александру Михайловичу Поламишеву — целенаправленно, прочитав все его книжки. Для меня на тот период это был самый интересный педагог, до сих пор не жалею, что выбрал именно его. Поламишев гениально преподавал режиссерскую теорию и практику. Однако он не был для меня авторитетом как постановщик, я не следовал его методу, не был им потрясен и подавлен и стал постепенно нащупывать свой путь. Школа Поламишева дала определенную свободу в поиске своего театра.

Конечно, в годы учебы я еще не понимал, что такое мой театр, и с удовольствием ходил на любые постановки любых мастеров. Тогда творили великие — Гончаров, Товстоногов, Эфрос, Любимов, Захаров, и все они были в силе. Потом уже я понял, где мое, где не мое, когда сам начал выпускать спектакли. Мне повезло — я попал в крошечный театрик в маленьком городе. Если бы оказался в солидном, академическом, возможно, ничего бы не получилось. Попробуй там сделать что-то свое, тебя остановят на первом же шаге, напомнят о традициях. Но я оказался на абсолютно свободной территории, где никто ничего не диктовал. И молодежь пришла в труппу хорошая. Например Виталий Кищенко, с которым мы потом всю жизнь все роли делали вместе и с которым теперь вместе оказались в Театре Моссовета.

Виталий окончил Красноярский институт искусств, но не сдал госэкзамен по марксистско-ленинской эстетике и не получил диплом. Только справку о том, что прослушал курс мастерства актера. Я иногда шучу на репетициях: «Вот ты выходишь на сцену, и сразу видно — справка у артиста. Диплома все-таки нет».

— В Щукинском ведь отслеживают талантливых студентов и стараются пригласить в Театр Вахтангова. Почему вас туда не взяли?

— Артистов берут, а режиссеров — не особо. Но спустя лет десять, когда я уже руководил «Тильзит-Театром» и приобрел какое-то имя, Михаил Александрович Ульянов вдруг предложил мне поставить спектакль. Вахтанговский в то время был таким театром свободного выбора. Артисты объединялись в небольшие группы вокруг какого-нибудь лидера. Лидером той, с которой я работал, был Василий Семенович Лановой.

Ульянова я бы назвал скорее организатором, администратором, чем худруком, он выбивал деньги, звания, квартиры. В творческом смысле театр как-то «самоуправлялся». И пригласил меня Михаил Александрович по инициативе Василия Семеновича — поставить для его группы «Лев зимой» Джеймса Голдмена. Пьесу артисты выбрали сами, сами же сделали распределение ролей.

Перед встречей с Ульяновым ужасно волновался, он ведь — глыба, легенда, а я — режиссер провинциального театра в маленьком городке. Помню, вошел в кабинет, сел в кресло, они у Ульянова были неудобными, массивными, и почувствовал себя каким-то воробушком, а он говорит: «Понимаешь, Жень, у нас последние два года не было ни одной удачи, кто бы ни ставил. Все спектакли сорвались. У тебя нет права на неудачу. Мы весь лимит исчерпали». Я опешил.

Мне кажется, у режиссера всегда должно быть ощущение безответственности и свободы — он не работает на успех, идет туда, куда ведет творческая интуиция. Но так считают не все. Знаете, когда я уже набрал какой-то вес, получил какие-то премии, меня стали приглашать в разные провинциальные театры со следующим посылом: «Нам не важно, что вы поставите, важно, чтобы за это дали «Золотую маску». Будто моя работа — гарантия получения этой премии! Иногда обходились без такой заявки, но едва я начинал репетировать, спрашивали: «Как думаете, мы получим «Золотую маску»?» Словно это можно предвидеть!

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Евгения Добровольская. От комедии до трагедии и обратно Евгения Добровольская. От комедии до трагедии и обратно

Евгения Добровольская о большой семье

Коллекция. Караван историй
«Все врут»: кому выгодны фейковые новости? «Все врут»: кому выгодны фейковые новости?

Кому нужны фейковые новости?

Psychologies
Престижная школа Престижная школа

Как сервис Educate Online зарабатывает на желании учить детей за границей

Forbes
10 любимых фраз пассивного человека 10 любимых фраз пассивного человека

Фразы, которые может произнести только пассивный человек

Psychologies
В поисках северного сияния В поисках северного сияния

Самое время вспомнить о вечности: куда ехать в поисках северного сияния?

Караван историй
Отчаянные головоломки: непредсказуемые магниты Отчаянные головоломки: непредсказуемые магниты

Несколько лет назад была очень популярна игрушка неокуб

Наука и жизнь
Конный двор, пасека, деревенский театр: зачем люди оставляют города Конный двор, пасека, деревенский театр: зачем люди оставляют города

В поисках себя и новой жизни некоторые горожане перебираются поближе к природе

Вокруг света
7 непростительных ошибок при нанесении консилера (ты тоже их делала!) 7 непростительных ошибок при нанесении консилера (ты тоже их делала!)

Консилер: как выбрать оттенок и как его наносить?

VOICE
Мы оба «альфы»: как остановить конкуренцию с супругом Мы оба «альфы»: как остановить конкуренцию с супругом

Иногда в отношениях появляется соперничество. Почему и как этого избежать?

Psychologies
Седна, блуждающая во тьме Седна, блуждающая во тьме

Седна — карликовая планета, на которой царит вечная ночь

Наука и жизнь
Твои первые губы: главные вопросы об уколах красоты — отвечает косметолог Твои первые губы: главные вопросы об уколах красоты — отвечает косметолог

И хочется, и колется… Страшно делать инъекции красоты? Главные вопросы

VOICE
Золотые бьюти-правила Джеки Кеннеди: выбирай и заимствуй Золотые бьюти-правила Джеки Кеннеди: выбирай и заимствуй

Бьюти-ритуалы и привычки бывшей первой леди США миссис Ли Бувье Кеннеди Онассис

VOICE
Правда ли, что у обезьян есть Правда ли, что у обезьян есть

Половое поведение самцов павианов и гамадрилов определяют всего три гена

ТехИнсайдер
Как сделать расклад Таро на любовь? Самая полная инструкция Как сделать расклад Таро на любовь? Самая полная инструкция

Написали инструкцию по самому интересному раскладу таро — на любовь!

VOICE
Отрывок из книги «Моя небесная красавица» Сара Биазини, дочери актрисы Роми Шнайдер Отрывок из книги «Моя небесная красавица» Сара Биазини, дочери актрисы Роми Шнайдер

Фрагмент из ее мемуаров Роми Шнайдер, а также эссе Сергея Николаевича

СНОБ
7 и 1/2 страшных и неприятных фактов о космосе 7 и 1/2 страшных и неприятных фактов о космосе

Факты о космосе, после которых стать космонавтом уже совсем не хочется

Maxim
Какие находки XXI век оставит археологам будущего: новая геологическая эпоха Какие находки XXI век оставит археологам будущего: новая геологическая эпоха

Колоссальные залежи останков — ярчайший маркер целой геологической эпохи

ТехИнсайдер
Как появилась традиция праздновать Последний звонок? Как появилась традиция праздновать Последний звонок?

Последний звонок придумал советский педагог из Краснодара

Вокруг света
Ценность вместо цены: какие новые стратегии нужны модному бизнесу в России Ценность вместо цены: какие новые стратегии нужны модному бизнесу в России

Зачем брендам одежды рисковать в текущей экономической ситуации

Forbes
Гаплонедостаточность уличили в развитии тяжелой формы стафилококковой инфекции Гаплонедостаточность уличили в развитии тяжелой формы стафилококковой инфекции

Недостаток деубиквитиназы привел к тяжелому течению стафилококковой инфекции

N+1
10 самых перспективных российских предпринимателей моложе 30 лет — 2022 10 самых перспективных российских предпринимателей моложе 30 лет — 2022

Десятка самых перспективных бизнесменов России

Forbes
Потерять, чтобы найти Потерять, чтобы найти

Как заполнить возникшую пустоту и разглядеть за ней новые возможности?

Psychologies
«О становлении одного гения». Отрывок из новой книги о Моцарте «О становлении одного гения». Отрывок из новой книги о Моцарте

Как прошло детство Амадея Моцарта — отрывок из книги

СНОБ
Рождение легенды: как появился «тот самый» шрифт для логотипа «Вокруг Света» Рождение легенды: как появился «тот самый» шрифт для логотипа «Вокруг Света»

«Вокруг света» — журнал с историей

Вокруг света
Из космоса на вертолете: что означает новый успех компании Rocket Lab Из космоса на вертолете: что означает новый успех компании Rocket Lab

Впервые перехватили отработанную ступень ракеты-носителя с помощью вертолета

Forbes
«Продолжай, детка»: как TikTok Live стал «стрип-клубом с 15-летними подростками» «Продолжай, детка»: как TikTok Live стал «стрип-клубом с 15-летними подростками»

Почему TikTok все чаще оказывается в центре внимания правоохранителей

Forbes
Если вены создают проблемы Если вены создают проблемы

Секреты, которые помогают ногам оставаться здоровыми и красивыми

Лиза
Валерия Чекалина: «Потребности в еще большем количестве денег у меня нет» Валерия Чекалина: «Потребности в еще большем количестве денег у меня нет»

Почему все летят рожать за границу и как жить в условиях блокировок

ЖАРА Magazine
6 заболеваний, которые могут скрываться за обычным насморком 6 заболеваний, которые могут скрываться за обычным насморком

Часто при насморке все сразу тянутся за каплями. Но так ли все просто?

Лиза
Круглые города оказались подвержены осадкам сильнее квадратных и треугольных Круглые города оказались подвержены осадкам сильнее квадратных и треугольных

Ученые смоделировали влияние формы города на частоту и интенсивность осадков

N+1
Открыть в приложении