Каково это — перенести трансплантацию пениса
Том Мэннинг — первый американец, которому провели трансплантацию пениса. Собственный орган 65-летний мужчина потерял после ампутации в связи раковым заболеванием. Этот материал был впервые опубликован в 2017 году.
В минуты слабости Том Мэннинг вспоминал молодую девушку двадцати лет с терминальной стадией рака мозга, которую он встретил в бостонской реабилитационной клинике, где провел почти месяц после ампутации пениса. Ее стойкость была звонкой пощечиной, напоминанием о том, что все могло быть намного хуже. Но порой этих воспоминаний было недостаточно, требовалось что-то эффективнее. Поэтому, как только в нем зарождались малейшие намеки на жалость к себе, Мэннинг смотрел в зеркало и бил себя по щекам достаточно сильно, чтобы почувствовать боль. «Тупой дебил, – думал он. – Ну-ка брось!» И все же было почти невозможно не думать о том, как он дошел до такой жизни.
Холодным январским утром 2012 года Том, 60-летний банковский курьер, выгружал тяжелые коробки из грузовой тележки, стоявшей позади офиса. Внезапно Мэннинг поскользнулся, и загруженная документами тележка весом около 45 кг опрокинулась на него, катком проехавшись по гениталиям. Ощущения от удара были сильнейшими, но поначалу шок притупил боль. Доставщик воды, прибежавший на крик Мэннинга, помог ему подняться. Тот его поблагодарил, сказал, что с ним все в порядке, и поковылял в туалет, чтобы оценить ущерб, прихватив по пути чистую одежду из шкафчика.
Оказавшись за запертой дверью, Мэннинг осторожно стянул с себя испачканные штаны в военном стиле, кальсоны и белье. От удара пуговицы на ширинке штанов прищемили гениталии, и, когда шок прошел, его пах начал пульсировать в такт с ударами сердца. Откуда-то шла кровь, но откуда, Мэннинг понять не мог, потому что его пенис распух и увеличился вдвое. Дела были плохи.
Мэннинг слыл болтуном, но страдать предпочитал молча, поэтому в разговорах с коллегами он преуменьшил серьезность падения. Компания недавно сократила штат, а единственный работник, знакомый с рабочими маршрутами Мэннинга, был занят в другом месте. Том не хотел доставлять неприятности начальнику и оказаться под угрозой увольнения. Ко всему прочему, он надеялся, что все пройдет само по себе. Через полчаса Мэннинг закончил осмотр, надел чистую одежду и вернулся к работе.
Он любил свою работу. Вот уже десять лет Том обслуживал одну из крупнейших в мире корпораций по управлению активами, у которой в клиентах бывали компании рейтинга Fortune 500. Он отвечал за перевозку по Бостону самых ценных документов (их еще называли «потрохами»). До этого его карьерный путь представлял собой помесь из занятий, которые доставляли ему мало удовольствия: Мэннинг руководил командой уборщиков на бейсбольном стадионе «Фенуэй Парк», рыл могилы на еврейских кладбищах и имел собственный небольшой бизнес в сфере грузоперевозок. Какое-то время он посредничал в оптовой торговле рыбой – пока не вмешались чиновники и не заморозили все сделки. Но ему всегда удавалось как-то выживать – этому его научила мать, Флоренс; она жила и работала на полную ставку в Дорчестере, неблагополучном районе Бостона, и в одиночку воспитывала Тома и еще троих.
Следующие два месяца Мэннинг занимался самолечением: дезинфицировал рану перекисью водорода и глушил боль аспирином. Но его пенис оставался раздавленным, толстая кишка была смещена, а сильная ноющая боль раздробленных яичек мешала спать. Тем не менее он продолжал работать (хотя не был в отпуске 4,5 года), но прихрамывал и был вынужден иногда просить коллег помочь ему с самыми тяжелыми грузами.
В марте – через восемь недель после того, как его гениталии были смяты в лепешку, – Мэннинг наконец обратился за помощью в Центральную клиническую больницу штата Массачусетс, расположенную в центре Бостона и известную своим сотрудничеством с медицинским факультетом Гарварда. «Туда идут лечиться саудиты, – думал Мэннинг. – Лучше места не найти».
На протяжении двенадцати часов множество докторов с интересом осматривали и ощупывали пах Мэннинга и в итоге пришли к заключению, что потребуется операция. Врачи намеревались вернуть толстую кишку на законное место и восстановить часть гениталий. Хотя описание процедуры звучало жутко, Том, получив прогноз лечения после долгих недель беспокойства, получил надежду на возвращение к нормальной жизни.
Накануне операции Мэннинг встретился с Адамом Фельдманом, одним из лучших урологов в больнице. После тщательного осмотра Фельдман наморщил лоб. «Думаю, у вас на пенисе опухоль», – сообщил он.
Биопсия подтвердила опасения врача. У Мэннинга обнаружили рак полового члена – редкую и агрессивную болезнь, которую диагностируют примерно у двух тысяч американцев ежегодно. Раковые клетки уже поразили значительную часть тканей пениса, и была велика вероятность распространения опухоли на лимфоузлы и далее, после чего Мэннинга можно было бы считать покойником: в лучшем случае он продержался бы полгода. Доктор Фельдман сказал, что облучение не поможет – лучшим решением будет ампутация пениса.
Мэннинг был потрясен. Он что, будет похож на куклу Кена? Будет единственным мужиком в Бостоне, которому придется мочиться сидя? Испытает ли он вновь оргазм? В его голове появилась мысль: «Может, дать раку сделать свое дело? В конце концов, никто из нас не вечен».
Мэннинг вернулся в свою двухкомнатную квартиру на Бикон-Хилл, где жил уже 32 года, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Он привык самостоятельно разбираться с проблемами; ему не хотелось беспокоить ни мать, ни брата Чарльза, ни сестер Эдну и Дебру – у них были свои дела и заботы. Друзьям он тоже ничего говорить не хотел – наверняка засмеют. Пары у него не было, да и сам он не искал постоянных отношений; ему нравились, как говорила мать, «дрянные женщины» – модели, стриптизерши, была даже одна танцовщица из коллектива The Rockettes. Он понял, что не хочет умирать, и сообщил врачам, что готов пожертвовать пенисом, чтобы сохранить свою жизнь.
Весной 2012 года он вошел в Массачусетскую больницу. «В последний раз как полноценный мужчина», – думал он. Пока Мэннинг несколько часов лежал без сознания, Фельдман удалил его пенис, оставив лишь бугорок в пару сантиметров длиной, и подготовил отверстие для катетера, с помощью которого Мэннинг мог бы мочиться.
Когда Том очнулся, его затуманенный наркозом мозг начал лихорадочно работать. Врачи могли заново пришить руки или пересадить лицо. Он вспомнил новостной репортаж об ученых, вырастивших человеческое ухо на спине мыши. Почему бы не попробовать точно так же вырастить пенис и пришить его куда следует? Позже, тем же днем, когда Фельдман пришел проверить состояние пациента, Мэннинг сказал ему: «Эй, док, если ты и твои ребята возьмутся делать пересадку пениса, я ваш человек».
На тот момент хирургическая операция по удалению полового члена донора и его последующей пересадке реципиенту в США ни разу не проводилась. Было известно только о двух подобных опытах: в Китае в 2006 году и в ЮАР в 2014-м. О первом почти ничего не известно; самая распространенная версия истории – операция прошла успешно, и орган вроде бы прижился, но жена 44-летнего реципиента пришла в ужас от мысли, что теперь у ее мужа чей-то чужой пенис, – предположительно, пара решила его удалить. Южноафриканский опыт был и лучше описан, и успешнее проведен. Хирурги медицинского центра Тайгерберг в Кейптауне пересадили необходимый орган 21-летнему парню, который лишился пениса тремя годами ранее из-за гангрены, возникшей в результате неудачного обрезания.
Мэннинг после ампутации читал об обоих случаях, но ему и в голову не могло прийти, что в больнице, в которой он потерял свое мужское достоинство, изучали возможность первой в Америке пересадки пениса.
Проект зародился в конце 2012 года после доклада о пересадке рук Кертисом Л. Сетруло, специалистом по пластической и реконструктивной хирургии в главной больнице штата. Во время небольшой конференции после лекции он и его друг, коллега Дикен Ко, известный хирург-уролог, завязали беседу с одним из посетителей, который оказался бывшим хирургом-стипендиатом Массачусетской больницы. Он служил хирургом ВМС США и подробно рассказал о большом количестве минно-взрывных ранений нижней части тела у солдат в Ираке и Афганистане. Современные методы военно-полевой хирургии, так же как и бронежилеты из кевлара, позволяли солдатам пережить ранения, после которых они бы просто не выжили. По сути это означало, что все больше и больше бойцов поступали в военные госпитали с ранениями лица и конечностей, а также – из-за распространенности самодельных устройств, взрывная сила которых направлена вверх, – с серьезными повреждениями мочеполовой системы. Помимо этого, он отметил, что ранения паха особенно опасны, поскольку их нельзя вылечить и о них часто умалчивают.
Ко и Сетруло уже обсуждали возможность пересадки пениса. Они давно осознали, насколько важна такая операция для мужчин, потерявших этот орган. По словам Сетруло, это группа людей с высоким риском самоубийства: «Это отчаявшиеся пациенты, которые не видят для себя никакой надежды». Беседа с военным хирургом стала для Ко и Сетруло катализатором.
Лучшее, что медицина могла предложить мужчине, потерявшему пенис, – будь это пострадавший от взрыва пехотинец или раковый пациент – это, по словам Сетруло, грубая реконструкция. «Берете часть ткани – из бедра или предплечья – и заворачиваете в трубку из кожи так, чтобы было похоже на фаллос». Но это скорее «мясная сосиска», подверженная инфекциям. И хотя многие реципиенты на самом деле испытывают возвращение эротических ощущений, эрекция для них недостижима без протеза. Зачастую пациентам трудно мочиться стоя, и они редко способны на половые контакты.