Как меняются гендерные роли — изучаем на примере поваренных книг. Эссе из сборника Сары Даниус «Смерть домохозяйки и другие тексты»
В середине февраля в издательстве Ad Marginem выйдет книга Сары Даниус «Смерть домохозяйки и другие тексты» в переводе Натальи Поваляевой. Даниус — критик, исследовательница литературы, эссеистка — важнейшая фигура современной шведской литературной сцены, чьи статьи цитируются, пересказываются и становятся предметом больших общественных дискуссий. В этот сборник вошли тексты о Симоне де Бовуар, Набокове, Джуне Барнс и других. Самое интересное в работе Даниус — умение через литературоведческую оптику и разбор литературного произведения выйти на другие уровни проблематизации, уже не литературные — общество, гендер, бытие. Так, в заглавном эссе Сара, через рассказ о кулинарных книгах, рисует подробную картину распределения гендерных ролей в современной Швеции и рассказывает, как в последнее время изменилось восприятие «мужского» и «женского».
Esquire публикует полное эссе «Смерть домохозяйки: поваренная книга издательства „Боньерс“, 1960 — 2010».
Кто угодно может стать цивилизационным критиком.
Для этого не обязательно родиться Гегелем. Или Адорно. Или Ханной Хеллквист.
И вовсе не обязательно быть мрачным типом.
Достаточно взять в руки поваренную книгу издательства «Боньерс».
Тем более что для этого имеется отличный повод – другой такой представится ещё очень нескоро. Так что сейчас – или никогда. Поваренная книга «Боньерс» празднует пятидесятилетний юбилей. По каковому случаю издательство выпустило новую, модернизированную версию. Четвёртую с 1960 года.
Метод, лежащий в основе цивилизационной критики, прост и хорошо известен. Он называется «сравнение». И выглядит всё так: берёте поваренную книгу 1960 года, кладете рядом с изданием 2010 года, и сравниваете.
Если ваши научные амбиции по-настоящему высоки, вы также изучите издания 1983 и 2002 годов, но мы настроены взять вершину с наскока. Потому что, скрупулёзно штудируя все четыре тома, рискуешь превратиться в историка. А мы с вами стремимся не к этому. Мы хотим быть цивилизационными критиками. Нам не интересно пересчитывать рисовые зернышки. Мы хотим узреть звёздное небо. Большую Медведицу. Андромеду. Кассиопею.
Вдумчивый читатель достаточно быстро заметит, что материал для исследования просто выдающийся. Вся шведская история за пять десятилетий отражена в изменениях, внесенных в издания поваренной книги.
Всё предельно ясно: если потребность в пище – от Природы, а способ её приготовления и потребления – от Культуры, то кулинарная книга многое может поведать о современной шведской цивилизации. И даже не нужно читать между строк. Достаточно просто просмотреть определенные разделы. Например, можно начать с приготовления угря.
Есть еще один момент – важный, если вы склонны расценивать прогресс как феномен удручающий или, наоборот, воодушевляющий. Возможно, всё зависит от личных пристрастий и сиюминутного настроения, но лично я считаю, что шведская цивилизация между 1960 и 2010 годами претерпела изменения, которые иначе как трагическими не назовёшь. Однако вовсе не по тем причинам, о которых многие, наверное, подумали.
Именно это и отличает рядового историка от цивилизационного критика. Историк считает рисовые зёрнышки и раскладывает их аккуратными кучками. И он изо всех сил старается удержаться от субъективных суждений.
Цивилизационный критик, заметим, не имеет ничего против рисовых зернышек, разложенных аккуратными кучками. Однако его (или в данном случае – её) задача – выносить суждения. Цивилизационный критик играет в отношении поваренной книги ту же роль, что Кант – в отношении философии. Он обязан развить в себе способность выносить суждение, никто другой не сделает это за него.
1
Какого пола кухня?
Ясное дело, слышим мы в ответ, кухня – это женская епархия. Так было во все времена, хотя некоторые из нас и слышали о мужчинах, с виду вменяемых и гетеросексуальных, которые способны часами возиться с готовкой на кухне, и которые знают, как обращаться с посудомоечной машиной и прочими хозяйственными приспособлениями. Иногда эти же мужчины в рабочее время прогуливаются с детскими колясками или катаются с горки на детской площадке, невзирая на риск быть принятыми за нянек-геев проходящими мимо иностранными туристами.
Когда мы сравниваем поваренные книги 1960 и 2010 годов, то приходим к тому, о чём и так знали всё это время: эпоха домохозяек прошла. Ну, или если выразиться деликатнее: эпоха домохозяек подходит к концу.
Во времена Туре Вретмана 1 ни у кого не вызывал сомнений тот факт, что у поваренной книги есть конкретный адресат. Автор поваренной книги обращался к домохозяйке. И она это знала. Этот союз был нерушим. И если поваренная книга принимала порой менторский тон, домохозяйка снисходительно прощала. Она же понимала – цель у них общая: сделать женщину госпожой в её собственном мире: «Плита надлежащим образом моется тёплой водой с добавлением мыла или синтетического моющего средства. Въевшиеся пятна убираются с помощью мочалки из стальной ваты. Чистящий порошок старого типа, эффективность которого зависит от большой силы трения, нельзя использовать при мытье эмалированных плит; такой порошок может поцарапать эмаль. Однако новое моющее средство – мягкое и пенистое – отлично подойдёт».
Кто же был домохозяйкой? Женщина, конечно – не мужчина. Мать – не отец. Иногда женщина ещё и работала, но чаще – нет. В любом случае, кухня была её континентом, и там она правила безраздельно.
На плите стояла кастрюля с замоченной на ночь красной фасолью. В буфете располагались банки с солёными огурцами, бутыли с соком чёрной смородины, брусничный джем и сливовый компот. В холодильнике помещалось масло, сыр, яйца и прочие продукты – например, рыба или мясо, всегда в плотно закрытых контейнерах или пластиковых пакетах. В миске, накрытой кухонным полотенцем, убранное подальше от сквозняков, «подходило» тесто для хлеба. В кухонных шкафчиках были припасены свечи – на случай, если домохозяйка пожелает устроить торжественное застолье.
Дети могли время от времени забегать на кухню, и даже настоящим мужчинам случалось туда заглядывать, но они были всего лишь мимолётными гостями в чужой стране. Единственным полноправным гражданином кухонного королевства могла считаться только другая домохозяйка. Но у такого союза были свои условия – как и у любого союза в принципе. Об этом знала всякая невестка, считавшая себя прежде всего хорошей женой, и только потом – хорошей матерью.