История бывшего бездомного, который стал социальным работником
Игорь пил с четырнадцати лет, почти всю жизнь. Пил бы и дальше, но однажды очнулся в больнице — без памяти, речи и возможности ходить. Как получилось, что теперь ему доверяют чужие жизни?
Это будет очень простая история. Такие знакомые, родственники, коллеги или соседи есть у каждого второго: вроде хороший человек, но пьет, и с годами все запойней, теряя работу, лицо, семью, друзей. Иногда семья до последнего пытается вытащить и спасти, но часто рядом с ним остаются только такие же неприкаянные люди, которым или уже некуда пойти, или скоро будет некуда. Их перестают пускать домой, выгоняют с работы, им прекращают одалживать деньги, давать в долг в магазинах. Из перспектив остается только подъезд, подвал, теплотрасса или вокзал.
«Она затягивает, такая жизнь: бухаешь — и все. Ничего больше не надо, никаких обязательств, ничего никому не должен, не напрягаешься, — говорит Игорь Субботин, красивый, средних лет мужчина в инвалидной коляске. — Напрягаешься, только чтобы найти да выпить».
Игорь ставит чайник, подливает мне кипятка в кружку. В комнате на трех человек порядок и тишина. Его соседи — двое пожилых мужчин — смотрят телевизор в холле «Дома милосердия». «Дом милосердия» — это большой приют в Новосибирске для людей, которые в силу возраста, болезни или увечий оказались одни и без крыши над головой.
Как тут — и в коляске — очутился Игорь? Спасатели достали его без сознания из колодца, где он, перепив какой-то сивухи, заумирал. Скорую вызвали те, кто жил рядом с ним в колодце, а врачи — спасателей.
— Часто слышу, что люди пьют, потому что «заливают» ужасную черную дыру внутри, — говорю я.
— Брехня это все. Пьют люди слабые, слабаки, — возражает Игорь. — Проблемы какие-то возникают, даже мелочные — пойду выпью. Что-то решать, что-то делать надо в жизни — зачем? Лучше выпью. Расслабляет это, пьешь — и ничего не надо: ни работать, ни семью, ни одевать-обувать кого-то. Просто заливаешь свою слабость.
Он безжалостен к себе: «Был слабак, поэтому бухал». Бухал до того, как попал в больницу, скрюченный спазмами, потерявший речь, частично память и возможность ходить.
«На вокзале тусовался, совсем скатился»
«Слабый человек» Игорь начал выпивать и работать одновременно — в тринадцать-четырнадцать лет. Говорит, учился так себе, в школе ему было неинтересно. В Коченевском районе Новосибирской области, в маленьком селе, где он жил, и не было школы-девятилетки — в девятый класс надо было ездить в соседнюю деревню. Он не захотел, и родители сказали: ну тогда иди работать. Игорь устроился скотником в местный колхоз.
«Там были коровы, двести голов. Зимой чистить надо было, они же гадят, днем корм раздавать — короче, работа тяжелая, — вспоминает Игорь. — Летом пасти в поле полдня. Жара, дождь — все равно, какая погода: ты в поле, на коне, смотришь, чтобы они не разошлись. Иногда разбегутся эти двести голов, представляете? Они же не в цирке, не дрессированные, куда захотели, туда и пошли! Потеряется, не дай бог, — с зарплаты высчитают».