«Стало невозможно мыслить свободно». Интервью с белорусским акционистом Алексеем Кузьмичом о политическом искусстве и критике протестов
Художник Алексей Кузьмич, известный своими акциями во время белорусских выборов и протестов, опубликовал видеоролик с критикой действий оппозиции. Это его первая работа после летней акции, когда Кузьмич вышел полуголым к колоннам омоновцев. В разговоре со «Снобом» художник рассказал, почему он вынужденно уехал из Белоруссии, за что критикует оппозицию и зачем нужно политическое искусство.
Ɔ.В День всех влюбленных, 14 февраля, ты выложил на своем YouTube-канале ролик «Я пратэстую». В нем ты довольно жестко высмеиваешь протестующих против действующей власти, хотя полгода назад стоял на баррикадах напротив ОМОНа. Почему так?
Моя первая работа была приурочена к выборам президента Беларуси. После этого нужно было время, чтобы зафиксировать и осмыслить происходящее. Для меня как художника, занимающегося политическим искусством, крайне важна критическая составляющая реальности. Любой художник должен подвергать сомнению даже самого себя. И уж тем более контекст. В современном искусстве не должно быть табуированных и сакральных тем. Моя задача — выбрав для этого визуальную составляющую, художественную форму, подсветить ту или иную тему, заставить зрителей думать.
Ɔ. Критика протестов в Белоруссии стала табуированной темой?
Да. Я сталкиваюсь с этим, когда общаюсь со своими друзьями, знакомыми из Беларуси. Они рассматривают протест как нечто, о чем нельзя говорить плохо. Нельзя замечать ошибки, говорить, что протест подавлен, что звериная власть наложила на него свою лапу. Об этом запрещено даже думать, чтобы не нарушить общее воодушевление. Я решил высказаться о сложившейся ситуации, в которой стало невозможно мыслить свободно и критически. Наверное, некоторые назовут меня «ябатькой» (так в Белоруссии называют фанатов Лукашенко. — Прим. ред.) или просто противником протестов. На самом деле я больше других хочу, чтобы в Беларуси произошли изменения. Я люблю Беларусь и скучаю по своим родным и близким, но не могу вернуться, потому что на родине меня арестуют. Моя работа — это вклад в общее дело, здоровая инъекция, прививка. Страх поражения и напряжение от того, что мы идем не туда, висят в воздухе, но об этом никто не говорит. Подсознательно каждый это чувствует. Я снял новое видео, чтобы привести общественность в чувства шоковой терапией. Грубой, да, но мне кажется, что сейчас нужно только так, да и художественная критика не может состоять из полунамеков.
