Интернет для мертвых и цифровое бессмертие: фрагмент романа писательницы Татьяны Замировской «Смерти.net»
В мае в «Редакции Елены Шубиной» выйдет роман Татьяны Замировской «Смерти.net». В будущем все болезни побеждены, но смерть все еще случается с людьми — и это непорядок. Для таких случаев предусмотрена программа цифрового копирования сознания с последующим переселением. Все это не может не поднять перед нами ряд философских, этических, экзистенциальных вопросов, которыми мы вместе с автором задаемся по ходу развития сюжета (а начинается он с рассказа цифровой копии женщины, убитой террористами). А еще здесь есть настоящий детектив, драма и социальная сатира — отличный рецепт не только для актуального, но глубокого романа. Esquire публикует фрагмент первой главы.
Все это случилось почти сразу после того, как сломался интернет для мертвых.
Стоп. Верный ли я выбираю тон?
Мне важно рассказывать об этом так, как будто вы ничего не знаете про интернет для мертвых. Как будто вы — моя бабушка, мой единственный умерший близкий, от которого не осталось цифровых свидетельств. Ни почувствовать, ни поучаствовать (и о последнем я жалею больше всего: что бы ты мне сказала сейчас? удалось бы нам доплыть до медовых летних паутинок нашей старой дачи, отговорила бы ты меня превращаться в собаку? или превратилась бы в собаку вместе со мной? или ты и была той второй собакой, навестившей меня из более эфирной и недоступной версии воздушного города?). Для нее вся эта история — вероятно, что-то вроде чуда. Что-то, могущее быть чудом. Так, здесь кто-то переключил мою раскладку.
Предположим, в какой-то момент у нас проведут интернет для мертвых, и я захочу рассказывать об этом именно так. Я говорю «интернет для мертвых», чтобы было понятнее; в реальности (тут кто-то тоже переключает раскладку: с какой стороны у нас реальность?) это не совсем интернет и не то чтобы для мертвых. Мне хотелось бы верить, что мертвые не попадают никуда и по-настоящему исчезают, превращаясь в память, а те, кто попадает, — вечно живые и никогда не мертвые, поэтому не до конца существуют или не существуют вовсе.
Первый год все было устроено камерно и просто, как одноколесный (однокамерный) велосипед (камера-одиночка?). После того как научились загружать психику и память человека на внешний носитель, возник вопрос: что делать с нарастающими тут и там человеческими бэкапами — резервными копиями, репликами или дублями, какой из переводов более уместен? Выбирая между переводами, всегда ориентируйтесь на самый неясный и многозначный. Потерял ключ, а дубликат не сделал. Дома больше нет (никого).
Вначале тренировались на военных и людях науки: эти даже в состоянии отделенного от тела чистого сознания продолжали приносить человечеству пользу. Загружать их себе никто не мог: только спецслужбы, коллеги, исследователи. А потом, после войны, разрешили копировать и обычных гражданских, но исключительно для личного пользования. Соглашаясь на копирование, указываешь в договоре имена всех, кто может общаться с твоей копией. Друзья, родственники, прочие люди. Если вдруг случайная смерть (а у нас это происходит постоянно: грипп или теракты) — им приходит письмо с предложением загрузить в коммуникаторы ваш дубликат, копию за ____ (тут дата последнего копирования). Можно отказаться; некоторые предпочитают проживать потерю по-настоящему: разрыв, исчезновение.
Отчасти я их понимаю: то, что может называться душой или сознанием, — это не то же самое, что имеется у дубликата, наделенного тем не менее точной копией личности. Ювелирная, хирургическая точность. Никаких микроразрывов. Отсутствие отличий. Но разве не должна смерть создавать крошечную трещинку, щербинку, шероховатость? Послесмертное фото с такой же родной улыбкой пугает своей идентичностью: давайте добавим хотя бы выбитый передний зуб? Что-то вроде битого пикселя. Пожалуйста. Дайте нам понять, что вы где-то побывали. Что вы о чем-то помните.
Увы, дубликаты в этом смысле беспамятны, о смерти они не помнят и не вспомнят никогда. Последнее их воспоминание — момент последнего копирования.
— Расскажи, как это было, — спрашивают друзья, потому что поначалу их ничего не интересует, кроме опыта смертного. — Вот ты очнулся в интернете для мертвых. А до этого что?