Живые классики
Пятеро мужчин, чей статус и возраст вызывают уважение, поделились с GQ мыслями о мире и рассказали о своих любимых вещах (и об одной игуане).
Владимир Васильев, 78
Балетмейстер, хореограф
- Моя главная страсть сегодня — живопись. Не проходит и дня, чтобы я не думал о красках, бумаге, холстах, чтобы меня не тянуло взять в руки карандаш, кисти и начать очередной этюд. Мне кажется, я и на мир, окружающий меня, смотрю глазами художника, подбирающего натуру для картины.
- Моя главная мотивация — неудовлетворенность собственным творчеством, честолюбие и связанный с этим идеальный облик самого себя. Мной движет желание к нему приблизиться.
- «Вечность — что это такое? Как это осознать?» Этот вопрос меня занимает сейчас больше всего.
- Я всю жизнь думал, что непростительно предательство. Сейчас думаю о том, что бы я не смог простить, и не нахожу ответа.
- Citroën DS21 был лучшей машиной в моей жизни. Я купил его в 1970‑е, и тогда на таких в Москве ездили только я и Майя Плисецкая.
Владислав Третьяк, 66
Глава Федерации хоккея
- Чем старше становишься, тем сильнее кажется, что жизнь проходит слишком быстро. По молодости я прибавлял себе годы, одевался не по возрасту — у хоккеистов ведь образ настоящих мужчин, мне нужно было выглядеть взрослым. А сейчас наоборот.
- Моя главная страсть — это победа. Я армеец, всю жизнь играл за команду ЦСКА, за «Красную машину», за сборную Советского Союза. Я всегда старался выигрывать — такая у меня мотивация. Много лет канадцы считали, что только у них рождаются лучшие вратари, а все остальные — это подмастерья. Я мечтал выиграть Олимпиаду, чтобы доказать всему миру, и особенно им, что мы ничуть не хуже.
- Когда я был мальчиком, жил в Советском Союзе и кто-то говорил: «Смотри, этой тете 50 лет», я думал: «Ничего себе, старуха. Еще лет десять, и ей на тот свет пора». А сейчас мне 66, но я чувствую себя на сорок.
- Лучший возраст мужчины — это тот, который он сам для себя выбирает. Можно и в 30 быть похожим на старика, и в 60 выступать на сцене и руководить Федерацией хоккея — все зависит от настроя. Как говорил Кобзон, «я со сцены уйду только на тот свет». Я тоже думаю, что из хоккейного мира уйду только туда. Такая у меня жизнь.