Режиссер года: Кирилл Серебренников
Несмотря на полтора года домашнего ареста, режиссер смог выпустить фильм «Лето», отмеченный в Каннах, поставил две оперы (Cosi fan tutte в Цюрихе и Nabucco в Гамбурге), балет «Нуреев» в Большом театре и два спектакля в «Гоголь-центре», где его все это время ждали. О своем творческом процессе Серебренников написал для GQ сам — этот текст войдет в его будущую книгу.
Меня как-то поставил в тупик вопрос, что такое «творческий процесс». Я завис, просто реально не смог ответить, не смог сформулировать эту страничку в «Википедии»… Вот что такое творческий процесс? Когда снимался фильм «Лето», мой «творческий процесс» происходил между двумя городами — Москвой и Питером, между допросами и съемочной площадкой. Является ли процесс съемок фильма творческим? Или это суета и тяготы организации производства? Самые лучшие идеи ко мне приходили, как ни странно, в неподходящих для «творчества» местах — в бассейне, в то время, когда я плавал себе туда-сюда… или в электричке «на допрос — с допроса»…
В начале 1980‑х у нас в Ростове был киноклуб, где крутили «авторские» фильмы… Показывали Тарковского — целиком, Германа — целиком, Пазолини и Бунюэля — частично. Антониони шел весь, Феллини, хоть и порезанный, но тоже весь. И вот я ходил в это зальчик и смотрел, смотрел… А потом — раз! — склейка… В только что открывшемся видеосалоне я увидел фильм, который свел меня с ума. Это был «Ад каннибалов» Руджеро Деодато. Картина выглядела совершенно документальной, «живая» камера придавала происходящему головокружительную достоверность, при этом снят фильм был в 1979 году, задолго до триеровской «Догмы». Потом уже, годы спустя, я узнал, что и режиссер, и этот его фильм — культовые, но тогда такого слова не употребляли, это был обычный ужастик…
Я предложил художнику Андрею Понкратову и оператору Владу Опельянцу довольно сложный подход к созданию «Лета». Мы шли к изображению фильма через эстетику последних лет ГДР. Я был в Берлине, на выставке к юбилею падения Берлинской стены, и удивился тому, как много гэдээровских фотографов фиксировали реальную жизнь Германии и Восточного Берлина восемьдесят какого-то года. Как и в Совке, они тоже были под цензурой, но при этом снимали «в стол», не боялись, наверное… Я купил тогда несколько коллективных альбомов с видами унылой, депрессивной ГДР. И вот, как ни странно, мы вывели эстетику фильма про раннего Цоя из этого сумрачного, но отвязного и странного гэдээровского бытия последних лет перед объединением Германии.