Богатая биография
Фамилию Ротшильдов слышали все. История этой семьи в деталях неизвестна никому, включая, кажется, самих ее представителей. Любое деяние Ротшильдов можно рассматривать и как проявление незаурядного ума и железной воли, и как адские козни жестоких хитрецов. Решайте сами.
Легенды начинаются уже с фамилии. Одни связывают ее с красной вывеской лавки на доме, где обитала семья, другие — с красной крышей этого дома, третьи — с дворянским гербом, хотя до дворянства основателю династии было дальше, чем до Луны. Самая приемлемая версия: в середине XVIII века, когда систему нумерации еще не придумали, дома помечали разноцветными значками. И тот-самый-дом был помечен красным щитом (с нем. rot — красный, schild — щит). Но кому пришло в голову нарисовать щит на доме мелких торговцев в еврейском гетто во Франкфурте?
Так или иначе, именно в этот дом вернулся в 1764 году 20‑летний Майер Амшель Ротшильд. Родители отправили сметливого мальчугана учиться на раввина в ешиву в Нюрнберге, но умерли прежде, чем срок обучения истек. Платить стало нечем, но юноше посчастливилось найти место клерка в торговой компании в Ганновере. Где ему бы и оставаться — и перспективы роста у него были, и к евреям в Ганновере относились терпимо. Но Майер Амшель вернулся.
Его братья торговали поношенной одеждой. Майер присоединился к этому занятию, но вскоре обнаружил свой главный талант. Майер Амшель Ротшильд любил деньги. И эта любовь была самой что ни на есть возвышенной. В сундуках с ветошью, которые он разбирал вместе с братьями, за подкладкой дырявых карманов поношенных одежд иногда попадались монеты. Заморские, старинные, они завораживали Майера. Их названия — динары и гульдены, кроны и флорины, талеры и рубли — звучали для него музыкой. Молодой человек сделался нумизматом. То есть обзавелся хобби, что для обитателя еврейского гетто было непозволительной роскошью.
Но это и была та самая любовь, на которую, очевидно, невозможно не ответить взаимностью. Ночами Майер корпел над коллекцией, выводя каллиграфической вязью описания и истории монет. Днями торговал одеждой, а часть невеликого заработка тратил у менял, скупая новые нумизматические диковины. Так продолжалось несколько лет, пока прагматик и романтик не догадались встретиться. Майер Амшель Ротшильд отправил нескольким благородным дворянам письма, в которых предложил ознакомиться с коллекцией — и приобрести что-нибудь из редких и старинных монет. «Нижайше припадая к стопам», «почту за величайшую честь», «выпавший мне счастливый жребий» — в выражениях он не стеснялся.
Некоторые из благородных дворян изволили проявить интерес. И вскоре Майер Ротшильд сделался вхож в замки и дворцы. Их обитателей забавлял чудной еврей с рукописными каталогами, готовый декламировать и даже петь, лишь бы привлечь внимание к своему товару. В каком-то смысле визиты Майера Амшеля были разновидностью шоу — не все же оркестры слушать. Но и монеты у него тоже покупали. Лет через пять после возвращения во Франкфурт Ротшильд твердо стоял на ногах. Приобрел меняльную лавку, с которой управлялся чрезвычайно успешно, и начал заказывать печать своих каталогов (придирчиво выбирая самый затейливый шрифт с наибольшим числом завитушек). А вскоре еще и женился. Это было непросто: в год в гетто разрешалось заключать строго ограниченное число браков. Славный город Франкфурт не желал плодить нищих евреев, преимущество отдавалось наиболее зажиточным. Майер Амшель получил двойное одобрение — и от властей, и от семьи невесты, очаровательной Гутле.
К этому моменту Ротшильд уже имел дело с серьезными деньгами. Он получил доступ к управлению небольшой частью финансовых потоков двора герцога Вильгельма.
Гессенское княжество не входило в число ведущих европейских держав, но герцог Вильгельм слыл одним из самых состоятельных европейских монархов. Во‑первых, он содержал отлично обученную и экипированную армию, которую охотно сдавал внаем. Европа в ту пору любила повоевать, услуга пользовалась большим спросом. Доходило до того, что гессенские наемники сражались друг против друга в рядах противоборствующих армий. Ничего личного, только бизнес — тем более что герцогская казна получала еще и компенсации за каждого убитого или раненого.
А во-вторых, герцог Вильгельм так же охотно давал в долг и деньги, причем всем подряд — от родственников-монархов до средней руки промышленников и торговцев, лишь бы сошлись на достойном проценте. Большая часть этих операций обслуживалась давно проверенными придворными банкирами и финансистами. Но кое-какой ручеек сумел заполучить для себя и Майер Амшель Ротшильд. И год за годом углублял и расширял его русло.
Гутле родила дюжину детей. Выжили десять, половина — мальчики. Отец семейства, нередко приглашавший к ужину ребе и коротавший с ним вечера в разговорах об устройстве бытия, мечтал, что хоть один из сыновей станет раввином. Но мальчики унаследовали другую отцовскую черту — любовь к деньгам. Причем очищенную от всяких романтических примесей. Считать мальчуганы выучились, кажется, раньше, чем говорить. А когда заговорили, уже знали наизусть ассортимент всех лавок во всем гетто. И наперебой советовали отцу, что можно купить, чтобы тут же перепродать с выгодой. Майер Амшель смирился и сделал сыновей сначала помощниками, а потом и партнерами.
Когда птенцы окончательно оперились, отец выпустил их из гнезда. Натан обосновался в Англии и превосходно вел дела с поставками сукна из Манчестера. Остальные разъехались по Европе, обслуживая займы герцога Вильгельма, благо, все большее их число шло через руки Ротшильда. И тут Наполеон надумал стать властелином мира.
Гессенская армия, столь полезная в коммерческом отношении, никак не помогла в военном. Герцог Вильгельм бежал к родственникам в Данию, а затем в Прагу. На следующий день наполеоновские войска заняли его дворец. Чуть ли не первым делом Наполеон издал указ, по которому все выплаты по долгам герцогу поступали во французскую казну.
Придворные гессенские банкиры частью бежали, частью присягнули узурпатору. Накануне спешного отъезда герцогский казначей доверил обслуживание всех займов Майеру Амшелю Ротшильду. Далее на протяжении нескольких лет творилось невозможное. Четверо его сыновей: Амшель, Соломон, Кальман и Якоб — колесили по всей Европе, практически полностью захваченной Наполеоном, и уводили из-под носа наполеоновских налоговых служб деньги герцога Вильгельма. В каретах с двойным дном они регулярно доставляли изгнаннику его золото. Впрочем, братья не очень торопились, успевая еще и пустить это самое золото в рост — на краткосрочные займы или для покупки товаров, которые тут же перепродавались по отличным ценам. Его высочеству задержки выплат объясняли тяготами и опасностями военного времени. Его высочество все понимало.