Время пришло
Как на рубеже XX и XXI веков рухнули социалистические пророчества Маркса
В мае 2018 года — два юбилея, мимо которых не пройти. Пятьдесят лет назад 3 мая в Париже начались первые выступления студентов и молодежи, которые переросли в массовые протесты и всеобщую забастовку, тот «Май 68-го» радикальнейшим образом изменил не только Европу, но и весь мир. А 200 лет назад 5 мая в сонном немецком Трире родился Карл Маркс, чья деятельность в значительной мере предопределила основные социальные потрясения ХХ века. Юбилеи революции и революционера — хороший повод задуматься о том, что произошло за это время с миром и с нами.
События 1968 года, казалось бы, давно и всесторонне проанализированы. Они воспринимаются как апофеоз левого и антисистемного движения второй половины ХХ века, в котором воплотились его основные тренды: антиимпериалистические движения на периферии, кризис массового общества, сексуальная революция, подъем пацифизма, формирование новой молодежной культуры.
Нет сомнения, что современный мир ведет свой отсчет именно с 1968-го, и тем более примечателен момент, на который сегодня мало кто обращает внимание: европейская революция, казавшаяся тогда отрицанием основ, на деле превратила в пыль не сам буржуазный строй, против которого ополчилась, а основополагающие левые идеи и лозунги, под которыми выступали ее лидеры.
Конец 1960-х был периодом наивысшего расцвета традиционного капитализма и порожденного им общества потребления. Экономический рост во Франции в период с 1954 по 1967 год составлял в среднем 5,3% в год, безработица в Германии в 1966-м опустилась до 0,4%, в США 1% самых богатых американцев контролировал 18,3% национального богатства против 41,7% в начале ХХ века, а верхняя планка ставки подоходного налога достигала 90%. Именно в это время не только холодильник и стиральная машина, но и автомобиль стали для жителей развитых стран обыденными потребительскими товарами. Все это реализовалось не за счет «сверхэксплуатации колоний» (они уже получили независимость к началу 1960-х), а вследствие исключительно быстрого развития индустриального производства. Чем проще была его унификация, чем более стандартным оказывалось общество, тем богаче становились все его члены. Однако то, что всегда казалось желаемым, неожиданно превратилось в главный объект ненависти.
Май 1968-го стал временем, когда наиболее активная часть общества потребовала свободы самовыражения, поставив ее гораздо выше материального благополучия. «Anything goes!» — эта максима, позднее сформулированная Полом Фейерабендом как основная для современного мира, перевернула прежние представления о жизни.
«Новый реализм» воплотился в «требовании невозможного» — и всего несколько десятилетий спустя оказалось, что это невозможное вполне реально: полная личная свобода, невиданные эксперименты в интимной жизни, равноправие меньшинств, информационная независимость и мгновенные коммуникации, возможность перемещаться по миру, в котором исчезают границы и возникают частные армии, а деньги эмитируют не правительства, а чуть ли не любой, кто захочет.