Ревизия истории искусства
Крах рынка русского искусства в Европе и Америке приведет к возрождению забытых имен художников и ювелиров.
Родная речь, веселые картинки
Газета The Telegraph выложила в YouTube видео, снятое на телефон лондонскими сквоттерами на площади Белгравии в особняке, владение которым приписывается миллиардеру Олегу Дерипаске. В кадрах мелькают рояль Kawai, мебель работы мастерской Дэвида Линли, иконы, картина Франца Рубо, скульптура Барбары Хэпворт — подборка, свидетельствующая о консервативно-сдержанных вкусах хозяина, который, безусловно, знаком с русским и европейским искусством, но личных чувств к нему не испытывает. На вопрос Forbes о том, не пострадало ли искусство от налета сквоттеров, представители вероятного владельца, Олега Дерипаски, не ответили.
Это видео, снятое дрожащей рукой в пустоватых интерьерах, отражает важную черту новейшего времени: обладание произведениями искусства — must have для бизнесменов постсоветской России. Покупка предметов искусства, посещение выставок и ярмарок, участие в русской неделе торгов в Лондоне, которая проходила дважды в году, весной и осенью, за последние 30 лет стало таким же comme il faut, как яхты, джеты и триатлон. Но впервые за годы, прошедшие после падения Берлинской стены, возник вопрос, как теперь покупать искусство русским бизнесменам и где безопасно хранить свои коллекции.
Золотой век рынка русского искусства
«Русского рынка больше нет с тех пор, как аукционные дома заморозили все продажи русского искусства, — говорит Forbes арт-дилер, владелец парижской галереи Le Minotaure Бенуа Сапиро. — Но тот рынок, который существовал в 2000-е, закончился раньше, в 2014-м, потом еле теплился для некоторых счастливчиков, которые не попали в санкционный список. Достаточно взглянуть на обвал цен на художников-шестидесятников и на современное искусство».
Сапиро, унаследовавший галерею от своего отца, специализируется на художниках-эмигрантах из России первой волны. Когда он впервые приехал в Москву в 2004 году на Международный салон изящных искусств, проходивший в Галерее искусства Зураба Церетели на Пречистенке, был поражен размахом и градусом накала русского рынка. «У меня был полный стенд русских художников, работавших в Париже с 1910 года до 1960-х, причем только их парижские работы. Иван Пуни, Андрей Ланской, Сергей Шаршун, Пинхус Кремень». Почти весь стенд галереи Le Minotaure был раскуплен. Интерес к неизвестным в России художникам проявили и коллекционеры, и государственные музеи. Галерея Церетели купила работы Ланского и Шаршуна, Русский музей и ГМИИ им. А. С. Пушкина договорились о выставках.
Золотой век рынка русского искусства продолжался около 15 лет, с 1990-х до 2008 года. «Рынок всходил буквально как на дрожжах. В 1992-м, 1993-м начались массовые спекуляции. Все цены в России перевели в доллары. Из Европы и Америки к нам и из России в Европу стали везти контрабанду. Тащили под разными предлогами: реставрация, временный ввоз», — рассказывает Forbes Валерий Дудаков, коллекционер, арт-дилер, работавший с Михаилом Ходорковским и Виктором Федотовым из «Лукойла». По данным аукционного дома Sotheby’s, в лучшие годы (2007 и 2008) объем русских торгов составлял $170,7 млн и $177,7 млн. Сhristie’s называет золотым периодом этого рынка 2006–2008 годы и 2014-й. Русские торги в 2006-м собрали $61 млн, в 2007-м — $136 млн, в 2008-м — $56 млн, в 2014-м — $72,4 млн. Интерес к русскому искусству привел к пиковому росту цен: Коровин вырос в пять раз, Серебрякова — в десять. Вся «Родная речь», как называют художников первого ряда арт-дилеры, обновляла мировые рекорды.
Первым преодолел отметку £1 млн Иван Айвазовский: в 2004-м на аукционе Christie’s работа художника «Исаакиевский собор в морозный день» ушла с молотка за £1,1 млн. В 2007 году работа Айвазовского «Американские суда у скалы Гибралтара» была продана за £2,7 млн на Christie’s. В 2012 году на Sotheby’s «Вид Константинополя и Босфорского залива» ушел за £3,2 млн ($5,22 млн). Среди участников рекордных торгов за Айвазовского был коллекционер и арт-дилер Игорь Тарноградский. Он делал ставки по телефону. «Мой клиент, который очень любит Айвазовского, хотел получить эту картину. Мы определили максимум, который он готов заплатить: $2,5 млн. Но как только аукцион начался, я не успел и крикнуть, а цена уже улетела за $3 млн, — рассказывает Тарноградский. — Если за лот сражаются три клиента, цена увеличивается на 60%, а если около 10 человек, результат непредсказуем. Когда цена картины превысила $3 млн, остались биться двое, и картина враз ушла выше $5 млн».
В 2007 году на русских торгах Сhristie’s в Лондоне был установлен мировой рекорд на произведение фирмы Карла Фаберже — «Яйцо Ротшильда» 1902 года продано за £8 980 500. Ажиотажный интерес к Фаберже спровоцировал Виктор Вексельберг, купив в 2004 году на Sotheby’s в Нью-Йорке коллекцию Малкольма Форбса. Сумма сделки не разглашалась, но эксперты рынка оценивают ее в $100– 120 млн. Коллекция Форбса легла в основу музея Фаберже, который фонд «Связь времен», созданный Вексельбергом, открыл в Санкт-Петербурге.
Мода на русское искусство, дефицит работ музейного уровня привели к появлению мистификаций, которыми прежде в истории искусств отметилась труппа Сергея Дягилева: быть русским стало выгодно. Если во времена «Русских сезонов» британские танцовщики брали русские псевдонимы, переименовываясь из Патрика Хили-Кея в Антона Долина, а из Элис Маркс в Алисию Маркову, то сто лет спустя художникам-эмигрантам возвращали российское происхождение.
В декабре 2010 года работа Николая Фешина «Маленький ковбой» продалась на русских торгах MacDougalls’s в Лондоне за £6,96 млн ($10,9 млн). За шесть месяцев до рекордной продажи в Лондоне, 5 мая, тот же «Маленький ковбой» был продан на аукционе Doyle в Нью-Йорке за $632 500. То есть за полгода работа подорожала в 17 раз! Поговорив с участниками рынка, обозреватель ARTnewsletter пришел к простому объяснению сенсации: в Нью-Йорке Фешина продавали как провинциального американского портретиста, а в Лондоне — как новое имя в истории русского искусства.