И слово было блог
Владимир Гуриев в своей колонке для Esquire выясняет, что в начале блогерской эпохи было слово, и слово это было на японском.
Принято считать, что для того, чтобы остаться в веках, нужно совершить что-нибудь значительное или как минимум стать знаменитостью при жизни. Тем удивительнее, что единственный исторический персонаж Х века, о внутреннем мире которого мы знаем очень много – намного больше, чем о внутреннем мире всех остальных его современников, – это не король, не завоеватель, не ученый и даже почти не поэт.
Более того, этот человек вовсе не собирался оставаться в памяти потомков и в общем-то ничего для этого не сделал. И мы до сих пор не знаем, как его звали на самом деле. Но зато мы знаем, что он любил, а что его раздражало, знаем, когда он переживал, а когда, наоборот, успокаивался. Что ему нравилось, а что нет. Точнее, ей, потому что это женщина.
Звали ее Сэй-Сёнагон, хотя, как я уже сказал выше, имя у нее было совсем другое. Сэй-Сёнагон – это или прозвище, или псевдоним и в переводе означает «младший государственный советник», хотя Сэй-Сёнагон никаким – ни старшим, ни младшим – государственным советником не была, она работала фрейлиной в свите императрицы Тэйси.
Однажды Сэй-Сёнагон выпросила у Тэйси кипу тетрадей и начала записывать в них свои мысли. Так она изобрела фейсбук и ЖЖ в одном флаконе. Ее тексты, которые позднее превратятся в книгу «Записки у изголовья», представляют собой пересказанные дворцовые анекдоты, дневниковые записи, мысли, которые Сэй-Сёнагон записывала, чтобы не забыть, и даже списки – да, этот формат придумали не AdMe и BuzzFeed.
Писала Сэй-Сёнагон для себя, не предполагая, что эти тексты когда-нибудь будут опубликованы. Благодаря этому мы знаем, от чего ей становилось неловко (скажешь гадость за глаза, а человеку потом передадут), что утратило цену (спина побежденного борца), что глубоко трогает сердце (крик оленя возле горной деревушки и осенние капли росы), что неприятно слушать (неумелую игру на расстроенной цитре) – и много чего еще.
Историки любят напоминать, что приписывать историческим персонажам нашу психологию не стоит, время было другое, люди были другие, думали и чувствовали совсем иначе. Но конкретно Сэй-Сёнагон думала и чувствовала так же, как мы. Ну, почти так же. Бывали, конечно, исключения. Например, ее раздражало, что, пока она ездит в гости, ее слуги занимаются непонятно чем. Или она считала, что быть куродо шестого ранга – это великолепно, ведь только он может носить светло-зеленую парчу. То есть какие-то вещи потеряли актуальность, но их относительно немного. И то я не уверен насчет куродо.