Чимаманда Нгози Адичи: Организаторы брака

EsquireКультура

Чимаманда Нгози Адичи

Организаторы брака

Имя Чимаманда переводится с языка игбо как «Мой Бог не ошибается».

Писательница родилась на юге Нигерии, в семье проректора Нигерийского университета, пятой из шести детей. Полтора года изучала фармакологию и редактировала университетский журнал студентов-медиков. Затем оставила медицину и отправилась в США, чтобы изучать литературу.

Дебютная книга Нгози Адичи – «Половинка желтого солнца» – на первый взгляд, просто колониальный роман об экзотической стране. Но первое впечатление обманчиво: на фоне нищеты и бесконечных войн писательница говорит о гуманизме и стремлении к равноправию. Ее роман «Американха», один из бестселлеров минувшей весны, – об идентичности и включении человека в чуждое для него общество.

Адичи не пытается продать экзотику, а разъясняет непонятное и ищет точки соприкосновения разных культур. Поднимая актуальные вопросы, нигерийско-американская писательница делает выводы не как мигрант, пытающийся влиться в чужое общество ради выживания, а как человек отстраненный и размышляющий.

Для Адичи человек другого цвета кожи, ориентации и пола – это прежде всего человек, со своими проблемами, стереотипами и мировоззрением.

В конце концов, все чувствуют одинаково – и русские, и англичане, и нигерийский народ игбо. Но и в ХХI веке об этом все еще приходится говорить. Esquire впервые публикует рассказ Нгози Адичи «Организаторы брака».

Мой новый муж вытащил из такси чемодан и повел меня в здание. Мы поднялись по унылой лестнице, прошли по душному коридору с зашарканным ковровым покрытием и остановились у двери с номером 2Б, неровно вырезанным из желтоватого металла.

– Приехали, – сказал он. Раньше, описывая мне свое жилище, он употреблял слово «дом», и я рисовала себе гладкую дорожку, петляющую среди огуречно-зеленых лужаек, холл за парадной дверью, чинные картины на стенах – одним словом, что-то вроде дома для молодоженов из американских фильмов, которые я смотрела субботними вечерами по нигерийскому телевидению. Он включил свет в гостиной. Посреди комнаты стояла одинокая бежевая кушетка – криво, будто ее бросили тут как попало. В квартире было жарко, пахло чем-то старым и затхлым.

– Я тебе все покажу, – пообещал он.

В той спальне, что поменьше, лежал в углу голый матрас. В той, что побольше, были кровать, комод и телефон на ковре. Но все равно в обеих комнатах не ощущалось простора; стенам как будто было неловко стоять так близко друг к другу.

– Теперь, когда ты здесь, мы добавим мебели, – сказал он. – Одному мне и этого хватало.

– Хорошо, – сказала я. Мои чувства были притуплены. После десятичасового перелета из Лагоса в Нью-Йорк и бесконечного ожидания в аэропорту, пока американская таможенница рылась в моем чемодане, я плохо соображала, голова была словно набита ватой. Таможенница разглядывала мои запасы, как пауков, перебирая затянутыми в перчатки руками полиэтиленовые пакеты с молотыми семечками эгузи, сушеными листьями онугбу и зернами узизы, потом вынула эти зерна. Она боялась, что я стану выращивать их на американской земле. Не важно, что они несколько недель сушились на солнце и были твердыми, как велосипедный шлем.

– Ике агвум, – сказала я, кладя сумочку на пол в спальне.

– Да, я тоже очень устал, – согласился он. – Давай ложиться.

В постели, застеленной мягким на ощупь бельем, я свернулась плотно, как кулак дяди Ике, когда он сердится. Я боялась, что от меня потребуют выполнения обязанностей жены, но через минуту вздохнула с облегчением, услышав размеренный храп мужа. Он начинался с низкого рокота в горле, а заканчивался на высокой ноте, словно каким-то бесстыдным присвистом. Об этом организаторы твоего брака не предупреждают. Они не упоминают ни об оскорбительном храпе, ни о домах, которые оказываются убогими, почти лишенными мебели квартирами. Я проснулась оттого, что муж навалился на меня своим тяжелым телом, расплющив мне грудь.

– Доброе утро, – сказала я, с трудом разлепляя веки. Он что-то промычал – возможно, это был ответ на мое приветствие, а может, просто звуковое сопровождение начатого ритуала. Он приподнялся, чтобы задрать выше пояса мою ночную рубашку.

– Подожди… – пробормотала я. Все это не выглядело бы так поспешно, если бы я разделась сама, но он уже впился своими губами в мои. И об этом организаторы брака предупредить забыли – о губах, которые еще хранят память о сне, клейких, как старая жвачка, и пахнущих, как кучи мусора на Огбетском рынке. Он дышал с сипением, точно его ноздри были слишком узкими и не успевали вовремя выпустить из легких нужную порцию воздуха. Перестав наконец дергаться, он придавил меня всем своим весом, включая ноги. Я не могла шелохнуться, пока он не слез с меня и не ушел в ванную. Тогда я опустила рубашку и расправила ее у себя на бедрах.

– Доброе утро, детка, – сказал он, вернувшись в комнату. Потом сунул мне телефон. – Надо позвонить твоим дяде и тете, сообщить, что мы добрались благополучно. Только покороче: разговор с Нигерией стоит почти доллар в минуту. Сначала набери 011, потом 234, а потом номер.

– Эзи окву? Все сразу?

– Да. Сперва код для международного звонка, а после него код страны – Нигерии.

– Ох, – я набрала четырнадцать цифр. Между ногами у меня было липко и чесалось.

В трубке послышался легкий треск – это сигнал моего вызова пересекал Атлантику. Я знала, что дядя Ике и тетя Ада тепло откликнутся на мой звонок, станут спрашивать, что я ела и какая в Америке погода. Но все мои ответы пролетят у них мимо ушей: с их стороны это будет простая вежливость. Дядя Ике, наверное, будет улыбаться в телефон той же улыбкой, которая расплывалась на его лице, когда он говорил, какого безупречного мужа мне подыскали. Той же, которую я видела у него несколько месяцев назад, когда «Суперорлы» выиграли олимпийское золото в Атланте.

«Доктор в Америке, – сказал он, лучезарно улыбаясь. – Что может быть лучше? Мать Офодиле искала для него жену, очень боялась, что он женится на американке. Он не был дома уже одиннадцать лет. Я дал ей твою фотографию. Она долго не отвечала, и я решил, что они кого-то нашли. Но вдруг…» – дядя Ике многозначительно умолк, и его лучезарная улыбка стала еще шире.

«Да, дядя».

«Он приедет домой в начале июня, – сказала тетя Ада. – До свадьбы у вас будет уйма времени, чтобы как следует узнать друг друга».

«Да, тетя». Под «уймой времени» подразумевались две недели.

«Разве мало мы для тебя сделали? Мы вырастили тебя как свою собственную дочь, а теперь нашли тебе эзигбо ди! Доктора в Америке! Это все равно что выиграть в лотерею!» – сказала тетя Ада. У нее на подбородке росли несколько волосков, и она дергала за один из них, когда говорила.

Я поблагодарила их обоих за все – за то, что нашли мне мужа, за то, что взяли меня в свой дом и каждые два года покупали мне новую пару ботинок. Это был единственный способ избежать обвинения в душевной черствости. Я не стала напоминать им, что хотела еще раз попробовать сдать вступительные экзамены в университет, что за время своей учебы в школе продала в пекарне тети Ады больше хлеба, чем было продано в любой другой пекарне Энугу, что полы и мебель в их доме сверкают чистотой благодаря мне.

– Ну что, дозвонилась? – спросил муж.

– Номер занят, – ответила я и отвернулась, чтобы он не увидел облегчения на моем лице.

– Американцы говорят «линия занята», – сказал он. – Ладно, попробуем позже. А пока давай завтракать.

На завтрак он разморозил оладьи из ярко-желтого пакета. Я внимательно следила за ним и запоминала, какие кнопки он нажимает на белой микроволновке.

– Вскипяти воду для чая, – сказал он.

– А сухое молоко есть? – спросила я, взяв чайник и подойдя к раковине. На ее краях темнела ржавчина, похожая на отслаивающуюся коричневую краску.

– Американцы не пьют чай с молоком и сахаром.

– Эзи окву? Ты тоже не добавляешь в чай сахар и молоко?

– Да, я уже давно привык к здешним порядкам. Ты тоже привыкнешь, детка.

Я села за стол перед своими дряблыми оладьями – они были гораздо тоньше тех аппетитных кругляшей, которые я пекла дома, – и чаем, таким жиденьким, что его не хотелось брать в рот. В дверь позвонили, и муж встал. Его руки при ходьбе залетали за спину – раньше я этого не замечала. У меня не было времени заметить.

– Я слышала, вы вчера приехали, – голос у двери был американский, слова сыпались быстро, натыкаясь друг на дружку. Супри-супри, как называла это тетя Ада, «быстро-быстро». «Когда приедешь оттуда нас навестить, будешь болтать супри-супри, как американцы».

– Привет, Шерли. Спасибо, что сохранили мою почту, – сказал муж.

– Это было нетрудно. Как прошла свадьба? А ваша жена здесь?

– Да, зайдите поздороваться.

В гостиную вошла женщина с волосами металлического цвета. На ней был розовый халат, завязанный на поясе. Судя по морщинам на лице, ей можно было дать где-нибудь от шестидесяти до восьмидесяти; я видела еще мало белых людей и не научилась правильно определять их возраст.

– Я Шерли из квартиры 3А. Рада познакомиться, – сказала она, пожимая мне руку. Она гнусавила, как будто боролась с простудой.

– Добро пожаловать, – ответила я.

Шерли помедлила, точно удивленная.

– Ладно, не буду мешать вам завтракать, – сказала она. – Пойду к себе, а вас навещу потом, когда освоитесь.

Шаркая шлепанцами, она побрела прочь. Мой новый муж запер за ней дверь. Одна из ножек у кухонного стола была короче других, и он качнулся, как детские качели, когда муж оперся на него и сказал:

– Здесь людям надо говорить «привет», а не «добро пожаловать».

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Ленивая река Ленивая река

Первые главы романа Ленивая река

Esquire
У меня будет стадо бычков У меня будет стадо бычков

Арине Смирновой не нравилось работать в рекламе – и она стала фермером

Домашний Очаг
Алексей Сальников Алексей Сальников

Алексей Сальников: История про квартиру

Esquire
Лакомый кусочек: 6 идеальных рецептов для гриля Лакомый кусочек: 6 идеальных рецептов для гриля

Жарить мясо на открытом огне, а потом наслаждаться едой на лоне природы

Playboy
Евгений Бабушкин Евгений Бабушкин

Евгений Бабушкин: И нарек человек имена всем скотам

Esquire
Не умею отдыхать! Не умею отдыхать!

Что мешает восстановить силы и использовать отпуск по назначению?

Домашний Очаг
Сверх человек: бета-версия Сверх человек: бета-версия

Биохакеры пытаются редактировать гены при помощи собственных изобретений

Esquire
5 кризисов, которые переживает каждая женщина 5 кризисов, которые переживает каждая женщина

Жизненные кризисы неизбежно переживают и мужчины, и женщины

Psychologies
Иностранный агент Иностранный агент

Из чего сложился образ самого прославленного шпиона в кинематографе

Esquire
10 летних бьюти-провалов и простые способы их не допустить 10 летних бьюти-провалов и простые способы их не допустить

Простые способы избежать летних неприятностей!

Cosmopolitan
5 врагов мотивации: что лишает нас энтузиазма 5 врагов мотивации: что лишает нас энтузиазма

Что убивает мотивацию и волю к победе

Psychologies
Василиса Володина. «Ради детей отказалась от личной жизни» Василиса Володина. «Ради детей отказалась от личной жизни»

Отвечая на блиц-опрос, ведущая «Давай поженимся!» проговорилась, с кем спит

StarHit
Последнее лето Последнее лето

Иван Коршунов рисует портреты уходящей деревни

Русский репортер
«Не ной»: как «безобидные» фразы наносят глубокие раны «Не ной»: как «безобидные» фразы наносят глубокие раны

Какие комментарии наносят самый большой вред?

Psychologies
Отпустить обиду, чтобы вновь обрести себя Отпустить обиду, чтобы вновь обрести себя

Лишая нас одних возможностей, жизнь непременно дарит другие

Psychologies
Андрей Родионов Андрей Родионов

Андрей Родионов: Дачный царь

Esquire
Культура поражения. Выход России из чемпионата не стал общественной травмой Культура поражения. Выход России из чемпионата не стал общественной травмой

Когда в момент проигрыша выражается не осуждение, а благодарность

Forbes
Тугие паруса Тугие паруса

Шкипер Александр Аксенов 25 лет ловит в паруса попутный ветер

Seasons of life
Почему мы встречаем правильных людей в неправильное время Почему мы встречаем правильных людей в неправильное время

Может быть, расставание с человеком, понимающим нас с полувздоха, к лучшему

Psychologies
«Катя Новожилова никогда не даст Егору!» — Георгий Черданцев в твиттере раздает черные метки «Катя Новожилова никогда не даст Егору!» — Георгий Черданцев в твиттере раздает черные метки

Георгий Черданцев прославился своим мощным твиттером

Maxim
Папуасский домострой Папуасский домострой

Бьёт — значит любит: жестокие нравы племени Энга

Вокруг света
Пока не было света Пока не было света

Предыстория солнца и солнечной системы

Популярная механика
Муж в дверь, а жена зверь Муж в дверь, а жена зверь

На экраны выходит фильм «Зверь»

СНОБ
Безжалостная система. Чего боялся Трамп в переговорах с Путиным Безжалостная система. Чего боялся Трамп в переговорах с Путиным

Дональд Трамп может выйти на более предметный разговор с Россией

Forbes
Сергей Чапнин:Неудобная правда об останках Сергей Чапнин:Неудобная правда об останках

В ночь на 17 июля 1918 года была расстреляна царская семья

СНОБ
Зарплата есть, мужа нет Зарплата есть, мужа нет

Стереотипы о слабых женщинах постепенно уходят в прошлое

Лиза
Музыка их связала Музыка их связала

Кто и как зарабатывал на любви России к красивой мелодии

Forbes
Спасение по квоте Спасение по квоте

Если тебе нужна дорогостоящая операция, не спеши собирать деньги

Лиза
От сих до псих От сих до псих

Все мы немножко психи. Но это не повод начинать психовать!

Maxim
Выгодный ход Выгодный ход

Какие вещи стоит купить на распродаже

StarHit
Открыть в приложении