ЭкспертБизнес

Перерегулирование

Главным вызовом для выживания банков стала не экономическая ситуация, а резкое ужесточение регулирования сектора и изменение правил игры, ведущие к дальнейшему снижению прибыльности

Михаил Матовников (кандидат экономических наук)

Обычно подведение итогов банковского года невозможно без оценки влияния макроэкономической ситуации, но минувший год — особенный: ничего интересного в макроэкономике не случилось, зато все сложнее делать что-либо без оглядки на Банк России, требования которого оказывают все большее влияние на бизнес-модель самых разных групп банков.

В 2020 году мы стоим на пороге начала полномасштабного внедрения целой системы участия ЦБ в банковском рынке (см. схему). Эти изменения затрагивают все аспекты деятельности банков — от продаж продуктов до обеспечения учетной функции.

Первый элемент — система макропруденциального регулирования — начала создаваться еще в 2016 году и находится сейчас в наиболее продвинутой стадии. Постепенно от простого надзора за кредитной деятельностью банков ЦБ фактически переходит к направляющему воздействию на кредитование.

Второй элемент — система быстрых платежей (СБП) — была запущена в 2019-м, но ее развертывание начнется только в нынешнем году. СБП — главный вызов для комиссионных доходов банковской системы.

Третий элемент — маркетплейс Банка России — в сочетании с удаленной идентификацией стремится играть важную роль в продаже банковских продуктов, заменяя филиальную сеть и возможности интернет-сайтов и приложений банков. Учет этих операций берет на себя Регистратор финансовых трансакций (РФТ), создаваемый на базе Московской биржи.

Маркетплейс будет запущен только в этом году и обещает стать главной угрозой для чистого процентного дохода банков.

Рассмотрим эти вызовы после до вательно.

Макропруденциальное регулирование

Поначалу позиция регуляторов по отношению к кредитованию была такова: регулятор не может и не должен решать, кого надо, а кого не надо кредитовать, — с этим лучше справится рынок. Но необходимо установить правила, чтобы банки не превышали лимиты концентрации, не кредитовали преимущественно своих акционеров, а также адекватно отражали качество кредитов, столкнувшись с проблемами заемщиков.

Однако после кризиса 2008 года у регуляторов по всему миру укрепилось фундаментальное недоверие к способности рынка адекватно оценивать риски и справляться с функцией эффективного распределения капитала.

Постепенно во всем мире все больше распространяется практика направления кредитования со стороны регуляторов. Банк России не только не остался в стороне — он один из наиболее активных проводников этой идеологии.

Сейчас Банк России ограничивает виды кредитования, на которые в совокупности приходится около 40% кредитного портфеля банков. Это всё потребительское кредитование, ипотека с первоначальным взносом до 20%, валютное кредитование, включая кредитование экспортеров в валюте, кредитование на цели приобретения долей в других компаниях (M&A) — см. таблицу.

Обычно ограничения обосновываются повышенными рисками соответствующих кредитов, хотя не всегда эти меры в достаточной степени обоснованы. Например, валютное кредитование экспортеров на протяжении всех кризисов оставалось самым надежным видом кредитования и характеризуется минимальной долей просроченных кредитов. Ипотечное кредитование, даже с невысоким первоначальным взносом, остается одним из наиболее надежных видов кредитования, доля просроченных ипотечных кредитов в несколько раз ниже просрочки по кредитам юрлицам в рублях, особенно по кредитам малому бизнесу.

Отдельный случай — кредитование слияний и поглощений. ЦБ принял решение начать ограничивать его, поскольку такие кредиты «не способствуют экономическому росту». Однако трудно припомнить случай, чтобы какой-то заемщик не смог получить кредит, так как все деньги ушли на кредитование M&A; напротив, банки активно борются за любых хороших заемщиков.

Да и понять, чем угрожают сделки M&A экономическому росту, честно говоря, затруднительно. Как правило, продавец уступает непрофильные активы, в развитии которых он не заинтересован, а покупатель, напротив, видит способ развить на их основе свой бизнес. Средства же, привлеченные продавцом, чаще всего идут на инвестиции в основной бизнес. Отдельную категорию составляют продажи проблемных компаний, когда их реструктуризация помогает избежать банкротства. Это как раз тот случай, когда рынок лучше может оценить целесообразность той или иной сделки.

Эти перекосы могли бы частично нивелироваться у банков, которые перешли на продвинутые подходы к достаточности капитала, предусмотренные рекомендациями «Базель II». В таком случае рисквеса зависят от внутренних моделей, разработанных банками на базе своей статистики и валидированных Банком России, но ЦБ и в эти модели ввел поправочные коэффициенты, фактически убирающие отличия от стандартного подхода. В результате всего два из 11 системно значимых кредитных организаций перешли на продвинутые подходы, и не похоже, что другие банки захотят последовать их примеру. Особенно после того, как с 2019 года ЦБ внедрил макропруденциальные надбавки и в формулы продвинутого подхода.

Борьба с потребкредитованием контрпродуктивна

Часто в заслугу ЦБ ставят охлаждение рынка потребительского кредитования накануне кризиса, начатое в 2013 году. Попробуем оценить, действительно ли фокусировка банка на розничном бизнесе создает угрозу его устойчивости.

Сначала рассмотрим группу крупных банков (активы свыше 100 млрд рублей на 1 января 2013 года) с долей кредитов физлицам в активах свыше 50%. В группе окажется 11 самых активных банков потребительского кредитования. И в течение следующих семи лет лишь один из них, «Траст», ушел с рынка. Показатель проблемности составил 9%. В то же время из крупнейших банков, доля потребкредитов в активах которых на ту же дату не превышала 10%, не выжила почти треть (32%).

Некоторые более мелкие банки потребительского кредитования попали в группу с активами от 10 до 100 млрд рублей — их в этой группе еще 17. Из них в нашем определении проблемными оказались три банка: «Связной», который одним из немногих успешно расплатился со всеми кредиторами за счет продажи своих активов и погашения кредитов, банк «Пойдем!» — ныне нормально действующий банк, санированный в составе группы «Лайф» и не получивший от ЦБ денег на спасение ввиду «удовлетворительного финансового положения», и наконец, банк «Первомайский», лишившийся лицензии в конце 2018 года. Хотя формально в этой группе доля дефолтов составила 18%, корректнее исключить из нее банк «Пойдем!», тогда показатель дефолтов снизится до 12% — второй лучший показатель среди российских банков!

Наш анализ показал, что чем выше доля кредитов физическим лицам, тем ниже вероятность дефолта банка во всех группах по размеру активов (см. график 1). Таким образом, розничная специализация скорее помогала, а не мешала банкам в период кризиса.

Среди розничных банков есть и известные проблемные случаи, но все они связаны как раз с кредитованием юридических лиц, имеющих отношение к акционерам банков. Единственное, что сейчас держит эти банки на плаву, — это их розничный бизнес.

При этом некоторые розничные банки были поддержаны своими акционерами, а вот корпоративные банки акционеры, почему-то, наоборот, предпочитали «обчистить» накануне банкротства.

Вряд ли такая живучесть розничных банков — следствие успешного регулирования. Скорее проблемы корпоративных банков — результат масштабного недосмотра ЦБ.

Почему же мы ищем риски в розничном кредитовании? Да просто потому, что под фонарем искать легче.

Самое неприятное, что, когда будет следующий банковский кризис, выяснится, что реальные проблемы, как всегда, лежали совсем не в розничном кредитовании или валютных кредитах, а там, где обычно: в кредитовании банками своих акционеров и банальном разворовывании активов банков, выросших на привлечении вкладов, застрахованных АСВ.

В последнее время достаточной причиной для тревоги считается повышение темпов роста кредитования над ростом доходов. Но если кредитование не будет расти более высокими темпами, чем доходы, банковская система России никогда не догонит другие развитые страны по соотношению кредитов к ВВП.

Высокая доля кредитов в ВВП — это индикатор доступности кредита для населения и бизнеса, при этом реально большое значение индикаторов достижимо только при низкой стоимости кредитов и их долгосрочном характере — то есть как раз тех факторах, которых, по общему мнению, как раз не хватает российскому рынку.

Ограничения на кредитование неизбежно снижают доступность кредита для инвестиций, ограничивают внутренний спрос, а поэтому ведут к снижению темпов роста экономики. В результате банковское регулирование оказывается сдерживающим фактором макроэкономической политики.

Забота о потребителях в сфере потребительского кредитования должна реализоваться мерами, которые защищают заемщиков от нецивилизованных практик коллекторов, упрощают процедуры списания долга. Как ни странно, эти меры одновременно формируют привлекательные бизнес-модели для банков, а не разрушают их. Но при этом все эти механизмы управляются рыночными факторами.

Если же подменить рынок административными ограничениями, последствия могут быть печальными. Приведем такую аналогию. Можно принять закон, по которому булочные в конце рабочего дня должны раздавать остатки хлеба бедным — не пропадать же хлебу! Предложение звучит очень социально ориентированно и вроде вполне безопасно для бизнеса. Но весь опыт мира, да и России, говорит, что после принятия таких законов хлеба начинает не хватать не только бедным, но и богатым.

Законодатель вполне мог найти способ помочь бедным, не разрушая экономику самого бизнеса, а, например, выкупая необходимые объемы хлеба.

На финансовом рынке действуют те же законы.

Для развития рынка надо поддерживать тонкий баланс выгоды для потребителя и привлекательности для производителя, поэтому вторжение государства в бизнес даже с лучшими намерениями контрпродуктивно.

На мельницу гигантов

Важная декларируемая цель ЦБ — развитие конкуренции, особенно снижение преимуществ госбанков. К сожалению, зачастую результат решений регулятора оказывается противоположным его намерениям. Принятые меры уже оказывают заметное влияние на жизнеспособность бизнес-моделей разных банков.

Именно крупнейшие банки были активнее вовлечены в валютное кредитование, поэтому его сворачивание под влиянием ограничений ЦБ увеличило конкурентное давление с их стороны на рынке рублевого кредитования.

Самая привлекательная модель частного банка — банк с высокой долей розничного бизнеса — тоже оказалась под угрозой: именно такие банки были вынуждены сворачивать свои операции из-за ограничений в сфере розничного кредитования, так как у них показатели достаточности капитала пострадали больше всего.

Крупные универсальные банки оказались затронуты в меньшей степени из-за более низкой доли потребительских кредитов в их активах — и в итоге смогли нарастить свою долю рынка. Через несколько лет можно будет констатировать, что госбанки захватили и этот рынок, но неизбежным это стало во многом за счет изменений в регулировании.

Избыточная жесткость

Цель регулятора должна состоять не только в ограничении рисков, но и в создании возможностей для развития банковского бизнеса. Российская же специфика состоит не только в том, что едва ли не каждые полгода ЦБ обнаруживает поводы ограничить какой-нибудь еще рынок, но и в беспрецедентной жесткости предпринимаемых усилий.

Самый простой способ оценить жесткость регулирования в разных странах — сравнить величину активов, взвешенных с учетом риска, с активами банков. Чем выше этот коэффициент, тем более жестким является регулирование. Российский показатель составил 109% — вдвое выше среднемирового (см. график 2). В 2019 году Россия поставила мировой стоит сравнивать и отдельные коэффициенты, применяемые к тому или иному виду активов.

В этот смысле очень показателен пример ипотеки с первоначальным взносом до 20%, которая в России взвешивается под 200%. Это тоже мировой рекорд, ни в одной стране мира, даже столкнувшейся с реальным кризисом на рынке ипотеки, как в США в случае сабпраймипотеки или в Венгрии в случае валютной ипотеки, никогда не устанавливался коэффициент более 100%, типично использование коэффициентов около 50% и ниже. У нас же коэффициент 200% используется по отношению к кредитам, на которые приходится около половины спроса и которые показывают высокое качество обслуживания и высокий уровень досрочных погашений.

В целом внимание к отдельным видам операций, а не к целостной бизнес-модели представляет большую проблему: дело не в рискованности отдельного кредита, а в том, покрывается ли этот риск доходами от кредита и комиссионного бизнеса. Только целостный взгляд на бизнес банка имеет смысл как для инвестора и кредитора, так и для регулятора.

Атака на эквайринг

Россия в 2010-е годы стала мировым лидером по росту проникновения безналичных платежей без какого-либо вмешательства регулятора, просто потому, что это было выгодно банкам и они щедро делились доходами с потребителями за счет программ кешбеков и бонусов.

Именно быстрый рост рынка указывает на оптимальное сочетание экономической эффективности для производителя с высокой удовлетворенностью потребителя. Такую ситуацию трудно назвать «провалом рынка», которым можно обосновать необходимость появления нового бизнеса с участием государства.

В СМИ освещалась активность торговых сетей, ратовавших за снижение комиссии за эквайринг. Вопрос даже поднимался на уровень президента страны. Торговые компании предлагали снизить цены на услугу для магазинов, обещая в обмен снижение цен, которое, правда, вряд ли было бы заметно потребителю, так как средний размер комиссии составляет менее 1,5%.

В то же время потребители все еще нередко встречаются с предложением скидки в 10% при оплате наличными, что ясно говорит: дело тут не в банках, а в уклонении от налогов. А высокая доля безналичной оплаты делает его все более затруднительным.

При этом важно понимать, что, хотя ставки эквайринга в России в целом находятся на среднем по мировым меркам уровне, их прямое сравнение абсолютно некорректно.

Во-первых, в России, в отличие от других стран, за редкими исключениями именно банкам принадлежат торговые терминалы. Банки оплачивают их покупку, ремонт, замену на новые модели с новыми функциями (например, бесконтактной оплатой), услуги связи. Если перейти к западной модели и переложить все эти траты на клиента, его расходы резко вырастут: одно дело купить один терминал в розницу, другое — ежегодно закупать тысячи терминалов, одно дело купить одну симку для терминала, другое — пакетное соглашение на все терминалы банка. И чем меньше клиент, тем более невыгоден для него будет переход на западную модель.

Во-вторых, большая часть ставки эквайринга представляет собой вознаграждение не банка, принимающего платеж, а банка, эмитировавшего карту. Именно за счет этих средств банки поддерживают свои программы лояльности, платят кешбеки, бонусы и мили. В ряде стран власти пошли на ограничение вознаграждения эмитента карты — и во всех случаях программы стимулирования потребителей были урезаны, а рост безналичных расчетов замедлился. Кстати, могут быть и неожиданные жертвы. Например, согласно отчетности авиакомпании «Аэрофлот» по МСФО за 2018 год, чистая прибыль компании составила 5,7 млрд рублей, а доходы от партнеров по программе премирования пассажиров (это большей частью платежи банков по картам «Аэрофлот-бонус») — 12,7 млрд. Так что случайной жертвой войны с банками могут оказаться и авиакомпании.

В-третьих, безналичные расчеты — это не труба, которая долгие годы будет служить после изначальных инвестиций, — это велосипед, на котором надо всегда крутить педали. Терминалы в магазинах в среднем живут всего полтора года (они пропадают, разбиваются, у них перетираются провода или же они просто ломаются), надо постоянно обновлять программное обеспечение, расширять функционал за счет установки более современных терминалов — только так можно развивать сервис и делать его все более удобным и массовым.

Если все это сделать бессмысленным, наступит не только замедление темпов роста безналичных расчетов, но и просто деградация платежной инфраструктуры. Причем произойдет это очень быстро: если какие-то терминалы станут убыточными, их будет бессмысленно менять — и придется возвращаться к наличным.

Вряд ли может считаться волшебным решением и QR. Эта технология требует наличия смартфона у покупателя, хорошего мобильного интернета у его сотового оператора в месте покупки, да и само время трансакции больше, что не годится в случае очередей.

В итоге атака на эквайринг в нашей стране была отбита. Здравый смысл победил, в том числе при поддержке Банка России: были снижены тарифы на эквайринг для ряда социально ориентированных отраслей, разработаны механизмы, делающие возможной оплату крупных покупок, например автомобилей, по картам. Но в целом стимулы для развития безналичных расчетов остались высокими.

СБП: вторжение в рынок

Государство может и даже должно создавать инфраструктуру, где с этим не справляется бизнес. В случае СБП такая инфраструктура создается в прямой конкуренции с аналогичными решениями, которые уже созданы без участия государства.

Банк России в своей деятельности, похоже, во многом вдохновляется примером Европейского центробанка (ЕЦБ), внедряя «передовой европейский опыт». При этом перед ЕЦБ, тоже в том числе создающего аналог СБП, стоит реальная проблема унификации разрозненных финансовых систем стран-членов, где просто нет рыночных альтернатив и можно говорить о реальном провале рынка.

Но проблема в том, что этот самый «европейский опыт» все больше становится примером того, как регулятор может разрушить банковскую систему. Конечно, сам ЕЦБ в этом не признается, но проблемы европейских банков из профессиональной тайны уже давно перешли в область общих сведений — и только ухудшаются с каждым годом.

В России же ЦБ просто пришел на рентабельный рынок и решил тоже в нем поучаствовать. Система переводов по номеру телефона была скопирована с имеющегося рыночного решения, а обязать всех пользоваться именно решением ЦБ можно, приняв соответствующий закон.

Проблема в том, что нельзя скопировать только внешнюю форму, не обеспечив коммерческую эффективность для участников и безопасность для клиентов.

Например, Банк России настаивал, чтобы банки, подключившиеся к системе быстрых переводов по номеру телефона, установили нулевые тарифы на переводы, сам ЦБ тоже установил нулевой тариф на переходный период. При этом банки должны были потратить заметные средства на интеграцию с СБП, но не получать доход на эти вложения, зато улучшить сервис для клиентов. В обмен банкам разъяснялось, что, когда они подключатся, к ним начнется приток средств, который более чем окупит вложения за счет роста ресурсной базы.

Вопрос лишь в том, откуда же начнут притекать средства. В результате подавляющее большинство банков столкнулись с оттоком средств через СПБ — и начали массово вводить комиссии.

Более того, теперь в мобильных приложениях банков не так просто найти кнопку перевода через СБП. Зато сам Банк России рассказал, что фиксирует массовое использование СБП мошенниками для выяснения того, в каких банках у клиента есть счета, что позволяет более адресно использовать методы социальной инженерии для кражи средств со счетов.

Изначально в СБП заложена очень странная модель тарификации, когда за проведение платежа через СБП платит не только банк-отправитель, но и банк — получатель платежа, притом что основные издержки в проведении платежа по номеру телефона несет именно банк получатель: ИT-инвестиции на подключение к СБП у отправителя и получателя одинаковы (при прочих равных) — и это в целом большие, но разовые инвестиции. Однако банк-получатель еще дополнительно поддерживает связку номер карты — номер телефона, а это занятие, требующее постоянных расходов на работу с каждым клиентом, при этом телефоны постоянно меняются, есть риски мошенничества, которыми надо управлять, и многое другое.

Если есть задача развивать систему доставки, надо не только собирать комиссию с отправителя, но и делиться с тем, кто доставляет корреспонденцию. Это верно для почты, для телефонной связи, верно и для систем денежных переводов.

Маркетплейс: угрозы вместо возможностей

Главной функцией маркетплейса на первом этапе станет депозитный брокер: клиенты подключившихся банков смогут дистанционно открывать счета в любом банке, не посещая его отделения. Обещано, что это снизит конкурентные преимущества банков с большой сетью отделений, а в небольшие банки начнется приток средств.

В действительности немедленным следствием запуска депозитного маркетплейса станет новый виток процентной войны за вкладчика. Даже 0,01% будет иметь значение. Банк, оказавшийся первым в списке по размеру ставки, получит непропорционально большую долю притока; оказавшимся во втором десятке не светит ничего. В результате, как мы понимаем, нарастят долю самые рискованные банки — будущие клиенты АСВ, зато региональные банки, во имя которых затевался проект, столкнутся с необходимостью жесткой ценовой конкуренции с наиболее агрессивными банками в стране, от которой они были хоть как-то защищены преимуществом наличия сети в своем регионе.

Вкладчики же бонусом получат то, что их вклады будут теперь учитываться не только самим банком, но и централизованно в Регистраторе финансовых трансакций (РФТ), благодаря чему невозможно будет повторение ситуации с «тетрадочными вкладами», когда вкладчики не могли получить возмещение в АСВ, потому что банк не отразил эти обязательства в своем учете. Впрочем, многих, особенно крупных вкладчиков, как раз напрягает возможность того, что Большой брат сможет увидеть все счета человека в одном месте.

В итоге ценовая конкуренция усилится, проблемы слабых банков усугубятся, главными жертвами станут крупные региональные банки. Банки — потенциальные клиенты АСВ наберут больше обязательств и все равно обанкротятся, а риски кибербезопасности вырастут, так как данные клиентов теперь будут храниться сразу во многих местах, каждое из которых может стать каналом утечки, при этом если канал утечки не связан с банком вкладчика, последнему будет трудно рассчитывать на возврат средств.

Нельзя сказать, что перечисленные проблемы нерешаемы, но если такая система возникает снизу, как коммерческая инициатива, то всегда сразу ясна и ответственность сторон. Совсем другое дело, когда экспериментальные системы внедряются через федеральные законы, да еще с обязательным участием системообразующих банков.

Безусловно, движение в сторону банковских платформ, которое знаменует собой маркетплейс ЦБ, — явление закономерное и неизбежное. Такие платформы в России строят многие банки и не только банки: на этот рынок активно идут и интернет-компании, растет активность иностранных игроков.

То же касается и Системы быстрых платежей: подобные системы центральные банки создают во многих странах мира. Но чаще они создаются с участием банков с большим вниманием к коммерческой обеспеченности их бизнес-модели.

Российская специфика состоит в плохо управляемом конфликте интересов, который возникает из-за совмещения в одном лице функций нормотворчества, регулятора и участника рынка.

Когда инициатива идет от частного сектора, возникает конкуренция подходов, а не монополия государственной платформы, обеспеченной принятием законодательства. Важно, что потребитель часто предпочитает удобство немного сильнее, чем думает регулятор. Успех банков потребкредитования — яркий пример: они смогли нарастить долю рынка, хотя кредиты более крупных банков зачастую были заметно дешевле.

Не менее важна технологическая составляющая: мы все еще находимся на ранней стадии развития цифровизации всех аспектов жизни человека. На этом пути будут и успехи, и свои провалы. Какие-то многообещающие технологии так и не «полетят», а на их место придут иные, еще даже не придуманные. Это как бросить все силы на развитие технологии CD взамен видеокассетам, не дождавшись прихода карт памяти. Или как бросить все на карты памяти, не дождавшись облачных технологий и стриминговых сервисов.

Что будет дальше — все равно решат рынок и потребители, а регулятор пусть регулирует, будучи удаленным от всех бизнес-интересов. При этом важно сначала дать технологии и рынку развиться, а потом уже регулировать с учетом выявившихся реальных проблем.

У России тоже есть все шансы быть среди мировых технологических лидеров в финансовом секторе, главное — сохранить стимулы для инноваций и не загонять только формирующийся рынок в государственную монополию.

Фото: Игорь Шапошников

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl