Цех начинается в студии
В российских дизайн-центрах наблюдается приток заказчиков, желающих воспользоваться переменами на рынке и начать собственное производство. Главное — не упустить шанс начать создавать что-то действительно свое, не сорвавшись в сopy-paste
«Дизайн — продает!» Точка. Чем раньше подключают дизайнера или студию к проекту, тем ниже шансы на провал новинки. Опытные это делают между стратегическим маркетингом и техпроектом, дураки — между прототипом и внедрением, идиоты — после провала продаж, умные — на «нулевой стадии», параллельно с проработкой продуктовой стратегии. Прописная истина, которую медленно, но верно постигают (кто-то на чужих, но большинство на своих провалах) и наши промышленники.
Вставание с четверенек в части культуры бизнеса в целом и разработки продукта в частности происходило и происходит болезненно, медленно, но верно. С другой стороны, дороговизна конкурентоспособных разработок, а также дефицит высококвалифицированных (и, опять же, высокооплачиваемых) кадров часто делает неподъемным содержание собственной команды разработчиков. Так в последние годы возник спрос на услуги независимых дизайнбюро и дизайнеров-фрилансеров. Точнее, возродился: в СССР сеть специализированных бюро процветала под вывеской ВНИИТЭ (Всесоюзного научно-исследовательского института технической эстетики), десять филиалов которого разрабатывали «хозяйственным способом» эстетику функции тысячам предприятий. Независимые — хотя и нанимаемые в штат, но работавшие «от проекта до проекта» — дизайнеры кочевали с одного заводского КБ в другое, периодически экспериментируя в вузовских кружках и секциях клубов юных техников. В Москве в 1960–1970-е также успешно работало Специальное художественно-конструкторское бюро (СХТБ), выполнявшее заказы для столичных предприятий, в том числе автозаводов.
Но это было «до нашей эры» — практика филиалов ВНИИТЭ прервалась в 1990-е, когда промышленности стало не до дизайна и не до новых разработок в целом. Если обучение дизайнеров не прекращалось все эти годы, работая в основном на экспорт, то структура независимых дизайн-центров рождается с чистого листа последние лет десятьпятнадцать. Как и специализация каждого из них. В результате сейчас мы можем говорить как минимум о фрагментарном опыте сотрудничества производителей с независимыми дизайнерами, и все чаще не когда «все пропало», а на начальных этапах разработки. То есть даже не с осевой линии на чертеже, а с проработки предварительного бизнес-плана еще сырой идеи.
Неудивительно, что одними из первых увидеть за деревьями эмбарго лес «новой реальности» пришлось представителям промдизайна. Увидеть — и просчитать возможности и риски. И, на удивление, разглядеть новые возможности отечественной промышленности.
В очередь!
Но сначала — о проблемах для самих дизайнеров. Точнее, общей проблеме — уменьшении числа зарубежных заказчиков, на которых зарабатывали многие. Во-первых, это происходит из-за «политических рисков»: фигурирование россиян не то что в «основном составе» дизайн-команды, но и в качестве подрядчиков, пугает многих инвесторов, большинство которых сконцентрировано на юге Штатов. Во-вторых, по причине невозможности «живой» коммуникации.
Некоторые российские промышленники тоже отложили начатые было разработки — кто ввиду понятного шока и неопределенности перспектив продукта на кардинально меняющемся рынке, кто-то из-за срочного поиска импортозамещения важнейших компонентов, влияющих на облик будущего продукта.
Тем не менее тех, кто решил воспользоваться сломом внутреннего рынка и уходом западных корпораций, оказалось немало. Благо при всех сложностях «поворота на восток» потенциал отечественной промышленности немалый. Показательно здесь наблюдение Алексея Кондратьева, руководителя проектов бюро «Масштаб», в портфолио которого десятки проектов для малого и среднего бизнеса, от чемоданов до вездеходов: «Уже в марте количество запросов на доработку и разработку продуктов резко выросло. Бритвенные станки, уличная мебель, зарядные станции, банковское оборудование, капотирование транспорта, лодки, дроны. И это только первая волна самых быстрых в принятии решений предпринимателей — тех, кто понимает, насколько критична скорость разработки и выхода на рынок новых продуктов».
В этой ситуации «Масштаб» совместно с партнерами по инжинирингу, электронике и производству уже в марте перестроил свои внутренние процессы и упростил взаимодействие с клиентами. Команды полным ходом принимают и реализуют входящие запросы от заказчиков. В бюро считают, что запаса основных и резервных трудовых ресурсов, скорее всего, хватит, чтобы без промедлений брать проекты в работу в апреле. «Но если тренд роста запросов продолжится, то уже в мае начнем ставить входящие заявки в очередь ожидания», — говорит Алексей Кондратьев.
Его коллега, генеральный директор «Масштаба» Ирина Жданова, полна оптимизма: «Рынки перестали быть статичными и предрешенными. Ушли крупные игроки или их продукты стали неконкурентоспособными по цене. И вот представьте, что товарное предложение состоит по большей части из российских продуктов, которые годами конкурировали оптимальной ценой и хорошей функциональностью. То есть все товары примерно “одинаковы” с точки зрения ценности для покупателя. Мне кажется, именно здесь промышленный дизайн может дать продуктам новую дополнительную ценность, которая станет для бизнеса серьезным конкурентным преимуществом».
Но большинство разработок «Масштаба», что называется, товар лицом, причем b2c: лодки, снегоходы, велосипеды. Здесь неконкурентный уровень дизайна заметен сразу, а потому бьет по кошельку производителя мгновенно. Куда сложнее было и остается отношение к дизайну там, где его роль менее очевидна, например в станкостроении. Но и здесь позитивные ожидания.
Алексей Востриков, директор компании «Формлаб», которая специализируется на дизайне корпусов приборов и аппаратуры, в том числе бытовой, считает, что тренд на локализацию производства вызовет увеличение спроса на реинжиниринг корпусов и интерфейсов изделий. «Мы провели опрос на Хабре среди разработчиков электроники: что они планируют делать, когда европейская и американские электронные компонентные базы недоступны. Половина ответивших переходит или планирует перейти на китайские компоненты. То есть половина существующих приборов будет переделана, в том числе корпуса для них. Все эти изделия надо проектировать, делать формы, оснастку — в этот момент переделать и улучшить дизайн, условно, ничего не стоит. Таких заказов будет больше. Но есть и ложка дегтя: конкуренция на рынке клиентов уменьшается, ушли зарубежные производители электроники и не только, а значит, там, где раньше отечественный заказчик чувствовал себя неуютно, теперь он царь и бог. Брать его приборы будут уже за то, что они есть. А значит, и услуги промдизайнера ему нужны в меньшей степени».
А вот Михаил Смолянов, независимый дизайнер, чьи работы (в основном мотоциклы) больше известны и востребованы среди американских, а не российских заказчиков, настроен скептически. И не только потому, что в стране денег станет меньше, а доступ к современным технологиям производства ограничится. По его мнению, спрос на труд дизайнеров и конструкторов продолжит расти, но сначала в основном для реверс-инжиниринга, он же «цап-царап». И будет цивилизовываться под влиянием, скорее, серого импорта, чем угрозы возвращения былых лидеров (читай: западных корпораций). Как обычно во время кризисов, многие заказчики будут пытаться «сломать цену» в опрометчивой надежде, что без западных заказов люди будут работать за миску супа. То есть процесс вставания с четверенек продолжится, но мгновенным не будет. Поэтому я, хорошо зная Михаила по совместным разработкам, рискну предположить, что он и дальше будет ориентироваться на «цивилизацию», придирчиво отбирая заказчиков по обе стороны границы.
Меж бульоном и болотом
В поиске «свежих голов» для оценки ситуации я общался и с дизайнерами, состоящими в штате крупных компаний, отечественных и иностранных. Предсказуемо (ибо таковы правила игры в корпорациях) большинство из них согласились поговорить на условиях анонимности. По их словам, ситуация внутри крупных российских компаний однозначна: не до дизайна. Инженерные силы брошены на замещение западных компонентов восточными, и лишь не-для российской бизнес-культуры эпигонством, оно же карго-культ, способно окончательно затянуть русский инжиниринг в болото «цап-царапа». В качестве примера собеседники приводят снегоходы «Русской механики». Несколько лет назад в связи с тем, что был введен утилизационный сбор на аналогичную технику иностранного производства, «Русская механика» получила преимущество, став практически монополистом на этом рынке. И с тех пор компания выпустила лишь одну современную платформу (с дизайном, к слову, работы бюро «Масштаб») и продолжает производить безнадежно устаревшие модели родом из 1990-х, а то и 1960-х годов. Оригинальных же конструкций, разработанных под российскую среду обитания, все-таки отличную от канадской и скандинавской, ожидать и вовсе не приходится.
Многие также обращают внимание на пагубное влияние железного занавеса на давно ставший всемирным «кипящий бульон», в котором варятся дизайнеры и инженеры. И хотя занавес не был непроницаемым в этой сфере никогда, он, тем не менее, в 1930–1980-е годы был не по-следней причиной отставания СССР, несмотря на действительно передовые работы ВНИИТЭ и заводских дизайнеров. Которые были, скорее, исключениями.
Теперь же есть все шансы, что российская «кастрюля» станет отдельной, со своим составом «бульона».
Тем более что в последние три года есть проблемы, связанные с пандемийными ограничениями международного общения.
Но не все погружены в пессимизм. Так, Артем Попков (ведущий дизайнер Mercedes, ранее работавший в Renault и Opel) считает, что деглобализация не так и опасна благодаря в очередной раз изменившемуся технологическому укладу.
«Цифровое проектирование, точный расчет производства и контроля качества, а также цифровые метрики позволяют намного лучше узнать о возможном будущем проекта — снизив практически любые риски и потеряв минимум денег и времени. Высокотемпературный “бульон”, в котором варятся современные дизайнеры, умудряется заменять собой сложную инфраструктуру и громоздкие институты по организации и развитию культуры дизайна. Проще говоря, сегодня дизайнеру не составляет большого труда создать финальный внешний вид в крайне короткие сроки и получить адекватный фидбек чуть ли не напрямую от конечного потребителя», — говорит он.
Сокращение затрат здесь позволяет сократить преимущества, полученные от производства больших партий товара, ориентированных на глобальный рынок, где эффект масштаба позволял «размазать» затраты на проектирование. Плюс для изготовления продукции требуется оснастка, ресурса которой не хватает на изготовление огромных партий продукции. Возникает необходимость в повторном производстве одной и той же оснастки. Так что затраты на это тоже ложатся на общую себестоимость и нивелируют преимущества глобальной системы производства перед локальной.
«Проблема в том, что возможности и потенциал, то есть наличие образованных людей и прочие ресурсы, можно легко потерять с помощью пары-тройки крайне неудачных решений руководства завода, не говоря о стране, — говорит Артем Попков. — Организация своего “бульона”, в котором будут вариться творческие специалисты, нацеленные на качество и развитие собственных навыков, — вещь далеко не самая простая. И нередко это упирается, как ни странно, в идеологию, в ту самую картинку действительно желанного светлого будущего, ради которого все готовы усердно работать».
По мнению Максима Пономарева, дизайнера итальянского производителя мотоциклов e-MV Agusta, в недавнем прошлом работавшего в НАМИ, именно в ситуации с ограничением поставок может сформироваться некий собственный путь дизайна и стилистики продуктов в целом: «В России невероятное количество очень талантливых дизайнеров, которые выросли в постсоветское время, которые могут сделать качественный продукт в условиях ограничений. А представьте себе, чего можно добиться, если действительно сконцентрироваться на том, чтобы делать что-то новое при активной поддержке бизнеса государством? Вот вам и импортозамещение».
Чтобы создать что-то новое, невозможно прибегать к улучшениям, модернизации. Необходимо разрушить все подчистую, считает Пономарев, и только тогда получится создать что-то значимое и новое. «Для самих людей, культуры, промышленности и прочего сознательно пойти на такой шаг сродни самоубийству, но сейчас это сделали за нас», — говорит он.
Путь свободен. Другое дело, хватит ли духа, воли, да и просто здравого смысла пойти на настоящие перемены, удержавшись от соблазна «цап-царап по-быстрому, а там посмотрим»? Дизайнеры — как и вся инфраструктура разработки — готовы, технологические ограничения изрядные, но не фатальные, а конъюнктура благоволит.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl