Банкам умерят аппетит
Кредитным организациям могут запретить наживаться на чрезмерных комиссиях
В Государственную думу внесен законопроект о запрете «антиотмывочных» банковских тарифов. Сейчас он находится на стадии предварительного рассмотрения, дата первого чтения пока не определена. Если его примут, то банкам запретят применять заградительные тарифы в качестве инструмента управления рисками легализации (отмывания) доходов, полученных преступным путем, и финансирования терроризма. Сейчас банки сами устанавливают критерии подозрительности операций в правилах внутреннего контроля и могут под угрозой отказа в проведении сделки или блокировки счета предложить клиенту все-таки провести операцию, но по повышенному тарифу. Нередко такие «антиотмывочные» тарифы банки используют просто для зарабатывания денег, а вовсе не для борьбы с нежелательными трансакциями. Ситуация осложняется тем, что под 115-ФЗ «О противодействии легализации доходов, полученных преступным путем» на деле подпадают не только случаи легализации преступных доходов, но и банальные схемы обнала и ухода от налогов — и все потому, что критерии закона крайне широки.
Банковский «рэкет»
Практика недобросовестной блокировки счетов под предлогом подозрения, что операция имеет сомнительный характер, никак не уйдет в прошлое. «Нередки случаи, когда банки специально создают невыполнимые условия для разблокировки счета — к примеру, требуют предоставить список документов из двенадцати позиций в течение двух дней, манипулируя 115-ФЗ и преследуя цель закрыть счет сомнительной компании», — рассказывает эксперт по управлению налоговыми и правовыми рисками АКГ «Градиент Альфа» Татьяна Гераскина.
«В настоящее время ситуация с остановкой операций и отключением дистанционного банковского обслуживания, к сожалению, не лучше, чем в ушедшем 2019 году. Проблема безоглядного исполнения банками требований 115-ФЗ существенна и всерьез влияет на микро-, малый и средний бизнес, — говорит председатель комитета ТПП РФ по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства Игорь Скляр. — Нет у малого бизнеса средств на грамотную юридическую защиту и квалифицированную доступную помощь. И банки этим пользуются. Приостановки операций происходят практически по всем регионам, банки зачастую грешат надуманными комиссиями “за выход”».
Это одна проблема. Другая же заключается в том, что банки соглашаются на проведение действительно сомнительных операций ради дополнительного вознаграждения. Игорь Скляр рассказывает, что вводимые банками заградительные тарифы наносят вред реально действующим бизнесам, подчас просто убивая их: «У многих предпринимателей маржа не превышает и десяти процентов, а банки просят и пятнадцать, и тридцать процентов от суммы на счете! Получается, заплати мзду и делай что хочешь?!»
Как отмечается в справке, предоставленной комитетом ГД по финансовому рынку, который занимается новым законопроектом, в настоящее время повышенные комиссии — это своего рода плата (штраф) для клиентов за вовлечение кредитной организации в сомнительные операции, так как, несмотря на все меры по идентификации и контролю операций, полностью исключить обслуживание сомнительных клиентов пока не удалось еще ни одной кредитной организации.
Ситуацию проясняет член президиума правления, председатель комитета по финансовым рынкам «Опоры России» Павел Самиев. По его словам, комиссия за проведение операции устанавливается так, чтобы по сравнению с альтернативным вариантом, например с честной уплатой налогов, минимальная выгода у компании все еще оставалась бы. «Операция, которую можно признать сомнительной, все еще остается экономически оправданной. Банк на этом зарабатывает, а государство теряет», — заключает он.
Есть и еще один интересный аспект этой проблемы. Как отмечается в той же справке, повышенные комиссии — прямое следствие высоких и недавно еще увеличенных штрафов за нарушение требований федерального закона как для кредитной организации, так и для ее сотрудников. Вот и получается, что банки, даже когда обслуживают благонадежных клиентов, подстраховываются и закладывают в тарифы выплаты по возможным штрафам. Сами же при этом экономят время и усилия на качественные проверки операций, а заодно и перекладывают финансовое бремя на клиентов.
Надежной статистики применения банками различных мер воздействия на клиентов, связанных с «антиотмывочным» законодательством, к сожалению, нет, и сделать более подробный анализ затруднительно. «Статистика идет с большим запаздыванием, да и официальной статистики по применению ограничений, связанных с подозрениями в сомнительности операций, нет. Есть только различные оценки, — рассказывает Павел Самиев. — Но если говорить про динамику, то прогресс наметился. Стало меньше таких ограничений, плюс стало меньше компаний, которые дают повод применять против них ограничения. Еще важный момент: у достаточно серьезной компании, с большими оборотами, у хорошего клиента могут проскочить одна-две сомнительные операции на незначительные суммы, в рамках статистической погрешности, а последствия могут быть вплоть до полной блокировки счета компании, с соответствующим ущербом для ее бизнеса».
В то же время, как рассказывает Павел Самиев, теперь банки стали давать хоть какую-то информацию в случае блокировки счета и отказа в проведении операций. «Раньше банки вообще не сообщали, в чем проблема, что им не понравилось. Сейчас позиция банков и ЦБ заключается в том, что определенные разъяснения давать нужно. Идет и работа по реабилитации: значительное число компаний выходят из черных списков, и их больше, чем раньше. Однако процесс этот довольно длительный, в большинстве случаев он занимает больше месяца. Было бы хорошо, если бы это было полностью в электронном виде и занимало не более двух недель», — говорит г-н Самиев.
Проблема в формулировках
Формулировки 115-ФЗ настолько расплывчаты, что позиция клиентов ощутимо слабее позиции банков. «Закон позволяет банкам не выполнять распоряжение клиента о совершении операции, если не представлены документы, необходимые для ее проверки, или если в соответствии с правилами внутреннего контроля банка у его сотрудника возникли подозрения в законности операции. Перечень признаков, указывающих на необычный (подозрительный) характер сделки, устанавливается банком в правилах внутреннего контроля в соответствии с законодательными требованиями. Решение об отнесении той или иной сделки к категории подозрительных банк принимает самостоятельно в каждом конкретном случае», — объясняет менеджер проектов юридической фирмы Vegas Lex, адвокат Илья Шенгелия.
Именно проблема отсутствия четких критериев подозрительности операций и ведет к тому, что, с одной стороны, банки могут своевольничать, а с другой — боятся пропустить операцию, которую позже Банк России, ФНС или Росфинмониторинг сочтут подозрительными. «Есть проблема оценки, какие операции считать подозрительными, а какие — нет. Плюс у банка, регулятора и налоговой критерии могут отличаться. Рыночные банки часто более склонны становиться на сторону клиента, которого хорошо знают. При этом ответственность банка в случае, если операция действительно окажется с преступными элементами, остается, и он может понести убытки, — рассказывает президент Ассоциации российских банков (АРБ) Гарегин Тосунян. — Поэтому в интересах самого банка не допускать таких операций, безотносительно желания регулятора. Крупные нерыночные банки могут ставить блокировку счетов в режим робота. В этом смысле клиентоориентированность является некой защитой от блокировки счетов». То есть, когда важен каждый клиент, банк не блокирует всех подряд из-за формального соответствия критериям, а изучает каждый конкретный случай.
Штраф за клиентоориентированность
Проблемы возникают не только у банков, которые пропустили сомнительные операции, но и у тех, кто не выполняет работу за надзорные органы. Так, недавно ФНС оштрафовала банки ВТБ и «Уралсиб» за то, что банки по предписанию налоговиков не списали задолженность индивидуальных предпринимателей с их счетов, открытых в личных целях в качестве физических лиц. Подобные предписания от ФНС получали многие банки. Позиция налоговой заключается в том, что личное имущество ИП не обособляется при ведении предпринимательской деятельности и может быть востребовано в качестве уплаты задолженности.
В письмах Минфина указывается, что законодательством «не предусмотрено ограничение по приостановлению операций по текущим счетам, открываемым не для осуществления предпринимательской деятельности, физических лиц»; это мнение поддерживает и ЦБ. Банки же апеллируют к тому, что по Налоговому кодексу операцию по списанию задолженности ИП с его счетов, открытых в качестве физического лица, должны проводить судебные приставы. «Банки не хотят потом иметь судебные иски от клиентов, так как законодательство довольно противоречивое. Если банк не выполнит ту часть законодательства, которая защищает клиента, он его не только потеряет, но и подвергнется санкциям. Банкам в этом вопросе нужно отстаивать свою позицию и решать вопрос с ФНС в судебном порядке. Стороны будут защищать свои, без сомнения, обоснованные позиции, а суд уже даст определение, чья трактовка была верной. Это нормальный процесс», — добавляет Гарегин Тосунян.
Закон, который все изменит
Согласно новому законопроекту, размер комиссионного вознаграждения банков при переводе средств юридических лиц и индивидуальных предпринимателей на банковские счета физических лиц не может быть обусловлен назначением перевода либо его суммой.
Сейчас тарифы крупнейших банков (Сбербанк, ВТБ, Альфа-банк, «Открытие»), как утверждается в пояснительной записке к законопроекту, на переводы со счетов юридических лиц и индивидуальных предпринимателей на счета физических лиц могут достигать 10–12% от суммы операции. Как же при таких тарифах граждане хоть что-то получают на свои счета от компаний и предпринимателей, а не бегут в кассу за наличкой? Дело в том, что этот уровень комиссии применяется к переводам, превышающих накопленным итогом пять миллионов рублей в месяц. Как правило, тарифы на переводы от 150 тыс. до 300 тыс. рублей в месяц составляют 1–1,5%, свыше 300 тыс. рублей в месяц — 1,5–2%, а на выплаты заработной платы, выплаты социального характера, авторские вознаграждения и так далее эти тарифы вообще не распространяются. Стандартные же тарифы на переводы между счетами юридических лиц и индивидуальных предпринимателей составляют от нескольких рублей за один перевод до нескольких десятков рублей, вне зависимости от суммы перевода.
Впрочем, такая дискриминация, помимо желания заработать, связана и с рекомендациями Банка России, согласно которым переводы на счета физических лиц внесены в зону риска. Сделано это неспроста: вывод денег через счета физических лиц действительно может применяться для обналички и ухода от налогов.
Законопроект также запрещает банкам устанавливать повышенные комиссии при переводах денежных средств, связанных с изменением или расторжением договора банковского счета. Именно этот пункт запрещает банкам получать дополнительное вознаграждение, когда они блокируют счет компании, вносят ее в черный список или принудительно закрывают ее счет. Очевидно, что в таких условиях компании приходится соглашаться на повышенные тарифы, чтобы спасти хоть что-нибудь. Как отмечают в пояснительной записке авторы законопроекта, заградительные тарифы на вывод средств с закрываемого счета подозрительного клиента могут достигать 30%.
Наконец, законопроект предлагает прямо прописать, что «к мерам, направленным на противодействие легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения, не относится установление дополнительных (повышенных размеров) комиссий, сборов и иных вознаграждений». Звучит вполне логично: если операция и клиент подозрительные — счет и средства на нем блокируются, а информация передается в соответствующие органы. Разрешение вывести подозрительные средства, пусть и с повышенной комиссией, выглядит как соучастие (с явным финансовым интересом банка) в отмывании доходов, полученных преступным путем. Если же средства и клиент не настолько подозрительны или доказательств никаких нет, то не нужно требовать дополнительных комиссий вообще — презумпцию невиновности еще никто не отменял.
Помогут ли предлагаемые в законопроекте меры? С одной стороны, он должен убрать экономические стимулы для банков при проведении внутрибанковского контроля за операциями их клиентов. С другой — он совершенно не изменит позицию Банка России и ФНС, которая во многом и является одной из причин сложившейся ситуации. Наконец, потребность компаний в наличных деньгах никуда не денется, а налоговая нагрузка и желание ее обойти магически не снизятся. «Законопроект об ограничении дополнительных комиссий в отношении подозрительных клиентов уберет экономический интерес банка при выполнении возложенной на него государством функции внутрибанковского контроля за легальностью проводимых бизнесом операций. Ведь кредитные организации призваны выявлять сомнительные операции, но никак не зарабатывать на них больше денег», — уверена Татьяна Гераскина.
Впрочем, нужно учитывать ряд моментов, которые могут снизить эффективность законопроекта. Как рассказывает Илья Шенгелия, суды уже сейчас признают, что специальные комиссионные вознаграждения (так называемые заградительные тарифы) не относятся к мерам противодействия легализации доходов. «Исчерпывающий перечень таких мер назван в законе. Комиссии в нем не упоминаются. Констатация этого факта в законе, по сути, ничего не изменит. Плата, которую банк взимает, когда клиент не предоставляет информацию и документы для проверки законности операции или предоставляет недостоверную информацию, — это не вознаграждение банка, которое предлагается запретить в законопроекте, — рассказывает адвокат. — Услуги банк при этом никакие не оказывает. Деньги взимаются не за то, что банк что-то сделал для клиента, а за нарушение клиентом условий договора. То есть это не комиссия, а штраф. Поэтому законодательный запрет банкам получать “вознаграждение” за то, что клиент не предоставил им документы, также особо ситуацию не изменит».
Среди депутатов Госдумы тоже нет полного единства относительно этого законопроекта. В справке председателя комитета по финансовому рынку Анатолия Аксакова говорится, что «принятие законопроекта в предлагаемой редакции может оказать медвежью услугу клиентам, поскольку исключит для кредитных организаций вариативность действий, когда еще нет окончательного решения в отношении квалификации операций как “подозрительных” и направленных на обналичивание денежных средств». В справке также упоминается, что после принятия законопроекта в текущей редакции всем банкам придется внести изменения в правила внутреннего контроля, провести перенастройку автоматизированных систем и дополнительный инструктаж сотрудников. Для крупных банков, имеющих обширную филиальную сеть, это создаст дополнительную нагрузку. Хотя, конечно, если следовать этой логике, то получается, что нужно отказываться от любых хоть скольконибудь существенных изменений в регулировании банковской сферы.
Впрочем, в этой справке есть и интересное дополнение к законопроекту: «Полагаем более целесообразным законодательно обеспечить более четкое определение признаков сомнительных операций, исключающее неоднозначное толкование правоприменителями (Банком России, кредитными организациями и их клиентами), что позволит кредитным организациям отказаться от формального подхода при оценке проводимых операций, а также исключить возможность двоякого подхода в оценке операций представителями надзорного органа (Банка России)». Нельзя не согласиться, что «более четкое определение» снимет целый ряд проблем как со стороны клиентов, так и со стороны банков.
Наживаются на ЖКХ
Стоит отметить, что это не единственный проект по законодательному регулированию банковских комиссий, который сейчас обсуждается. Рассматриваются также варианты регулирования комиссий при оплате услуг ЖКХ, что важно не только для юрлиц, но и для граждан. По данным Сбербанка за девять месяцев 2019 года, средние расходы домохозяйств на ЖКХ в России в месяц составляют 3826 рублей. При этом комиссия в том же Сбербанке может составлять от 1% (при оплате онлайн) до 3% (наличными в кассе).
«В качестве комиссии взимается процент от суммы платежа, что уже больше напоминает налог. Налогообложение же является прерогативой государства, а не банков, — рассуждает Гарегин Тосунян. — Обслуживание платежей действительно стоит денег, но при этом банк одновременно приобретает огромный массив клиентов. На мой взгляд, комиссия по коммунальным платежам может быть небольшой фиксированной суммой, но никак не процентом от платежа».
Как рассказывают в комитете ГД по финансовому рынку, сейчас ряд депутатов выдвигает инициативу об отмене банковских комиссий по оплате ЖКХ физическими лицами. Соответствующий законопроект планируется внести в Думу до конца февраля. В комитете по финансовому рынку с такой постановкой вопроса не согласны. «В случае запрета на взимание комиссионного вознаграждения за услуги ЖКХ все финансовые расходы на осуществление этих платежей должны будут брать на себя банки — и делать это за счет доходов от оказания иных услуг (снижая проценты по вкладам, повышая ставки по кредитам и тарифы по иным, не менее важным для потребителей видам платежей, в том числе в СБП), — считают в комитете. — Наиболее рациональное решение вопроса — развитие конкуренции на рынке платежных услуг путем снятия нормативных барьеров и снижения издержек, а также развитие Системы быстрых платежей с использованием сервиса Банка России».
Не очень понятно, почему законодатели не предполагают рассмотреть вопрос о фиксированной комиссии. Впрочем, они затрагивают чрезвычайно важный вопрос о развитии конкуренции на банковском рынке. В теории, если бы конкуренция работала и выполняла свою роль, тарифы не приходилось бы регулировать, они сами установились бы на оптимальном уровне.
Однако в России в финансовом секторе для свободной конкуренции слишком высок уровень концентрации рынка. «Сейчас нерыночные банки действительно злоупотребляют заградительными тарифами. Они стали устанавливать их в том числе для благонадежных клиентов, под благовидным предлогом борьбы с отмыванием денег, но на самом деле они не особо и нуждаются в клиентах. Следующий эшелон банков решает, что если они на этом так много зарабатывают, то почему бы и нам на этом не заработать. Соответственно, эта практика распространилась и на рыночные банки. Поэтому законодательное вмешательство здесь вполне уместно, — рассуждает Гарегин Тосунян. — Чем больше у нерыночного банка клиентов, которые неизбежно к нему приходят, тем больше он может позволить себе устанавливать любые тарифы». Аналогично складывается ситуация и в сфере оплаты ЖКХ.
Впрочем, в системе, в которой господствуют банки, в которой все контролируется высокоэффективной ФНС, все еще остаются лазейки. Например, деньги на счета физических лиц можно вывести, проведя оплату на кошелек PayPal, такая операция в банке не отразится как платеж на счет физлица. Однако если это станет распространенной практикой, платежи на кошельки PayPal внесут в список потенциально подозрительных операций. Нашей налоговой также дано указание не проверять без особой необходимости самозанятых, и это понятно: государство сейчас активно пытается заманить их в «белую» часть экономики. Тут, правда, есть одно «но»: компании, которые в массовом порядке работают с самозанятыми, проверяют особенно тщательно.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl