Андрей Могучий: «У нас в стране театр — это индустрия, которая реально хорошо работает»
Художественный руководитель БДТ — о ремастере спектакля «Что делать?», о пророчествах Чернышевского, об ощущении наступления новой эпохи и о театре будущего
Творческая биография Андрея Могучего наиболее прочно связана с основанным им самим после окончания Ленинградского института культуры «Формальным театром», с Александринским театром, где он на протяжении девяти лет ставил спектакли, и с Большим драматическим театром, который он возглавил в 2013 году. За последние девять лет Андрей Могучий поставил на сцене БДТ семь спектаклей, шесть из которых были отмечены премией «Золотая маска» в различных номинациях. «Что делать?» по одноименному роману Николая Чернышевского стал его первой работой на сцене БДТ в качестве художественного руководителя. С 29 марта по 3 апреля на сцене театра состоятся шесть показов обновленной версии этой постановки. «Эксперт» поговорил с Андреем Могучим о том, как текст Чернышевского оказался актуальным в 2010-е годы и какие новые смыслы открылись в нем в годы 2020-е.
— Почему именно Чернышевский? Все-таки он не самый популярный автор из всей когорты русских писателей девятнадцатого века?
— В школе этот роман вызывал у всех жуткую идиосинкразию, и я тогда его не прочел, получив представление о его содержании из аннотаций. Мы обратили внимание на этот роман восемь лет назад — это была не моя инициатива, это произошло с подачи молодых людей, которые пришли вместе со мной в этот театр, я не понимал, зачем и с какой стати его нужно ставить. Но, перечитав роман, я понял, почему у молодой команды возникла к нему тяга. Это роман о новых людях. Тогда мы были в БДТ новыми людьми, и эта категория нас в широком смысле интересовала. Но это роман не просто о новых людях, а о новых людях, которые знают, что делать, и не только знают, а берут и делают. И я понял, что поколение, для которого мы создавали театр, настроено как раз на эту волну. Тогда только начинались все эти хипстерские кофейни, лофты, небольшие мастерские, интернет-радиостанции, когда несколько молодых людей могли объединиться и организовать собственное дело, наподобие мастерских Веры Павловны.
Вот эта тяга к самостоятельности, к тому, что мы можем не болтать, а делать, была очевидной. Она просто висела в воздухе. У нас был такой пример: одна девушка, которая в тот момент работала в театре, благодаря этому спектаклю поняла, что она не должна в своей профессиональной деятельности быть от какого-то зависимой, работать в каком-то иерархическом учреждении, — она должна уйти из него и сделать что-то свое. Этот спектакль появился на сцене благодаря таким наивным и романтичным «разумным эгоистам». Этот спектакль был про них.
Прошло восемь лет, спектакль стал другим, и контекст, в котором он играется, совершенно другой. Поэтому и возник ремастер спектакля. То время, время надежд на какое-то прекрасное будущее, ушло.