Два одиночества. Почему встреча Трампа с Путиным обречена на провал
Американского лидера окружают неоконсерваторы, считающие Россию «империей зла». Любой компромисс с русскими, по их убеждению, должен быть основан на признании исключительности США, а обоюдные договоренности должны иметь точечный и временный характер
Ряд зарубежных и российских СМИ сообщают, что встреча президента США Дональда Трампа с российским лидером Владимиром Путиным может состояться уже 15 июля в австрийской столице — Вене. Мировое экспертное сообщество активно обсуждает возможные повестки сторон и потенциальные политические решения, которые могут быть приняты по итогам двусторонних переговоров.
На данном этапе уже проводятся мероприятия подготовительного характера. Сначала в Москву прибудет делегация сенаторов и конгрессменов, после чего запланирован визит советника по национальной безопасности Джона Болтона. Российская сторона рассматривает эти события как важный политический импульс, который крайне необходим для реанимирования политического диалога с Вашингтоном. В свою очередь, для Трампа, который одержал ряд внешнеполитических побед, встреча с Путиным может закончиться не только положительными, но и негативными последствиями. Вероятность кардинального прорыва мала ввиду наличия значительных объективных и субъективных барьеров. В чем же они заключаются и возможно ли их преодолеть?
Главная проблема — чрезмерная идеологизированность внешней политики Соединенных Штатов. Государственный облик Дональда Трампа конструировали по образу 7-го президента Эндрю Джексона, который выполнял свои предвыборные обещания и служил интересам народа, игнорируя все этические стороны политических реалий. Однако «джексонианство» проявляется крайне избирательно и прагматично. Риторика «народной политики» вполне удобна для объяснения мер жесткого протекционизма, которые ведут к торговым войнам с внешним миром. Однако налоговая реформа и поддержка банковского сектора со стороны Трампа вряд ли были бы одобрены Джексоном, который был убежден в том, что банки — основная угроза для страны и нации. Аналогичным образом обстоят дела и во внешней политике. С одной стороны, республиканец говорит на языке реалистов, с другой, использует наиболее радикальные категории исключительности, на которые не решался даже неоконсерватор Джордж Буш-младший.
Он по-прежнему выступает за установление прагматичного диалога с Москвой на основе признания взаимных интересов. Этот подход базируется на принципе холодного реализма, ведь ни один мировой лидер не может игнорировать фактор страны, занимающей 1/9 часть суши. При этом на ключевые внешнеполитические позиции он назначает людей, которые видят в России не просто стратегического противника, а идеологического врага. Госсекретарь Майк Помпео, советник по национальной безопасности Джон Болтон, руководитель аппарата Джон Келли и министр обороны Джеймс Мэттис не настроены на признание за Москвой статуса равноправного партнера по диалогу. Они также не входят в число политических перевертышей, позиция которых меняется от одной администрации к другой.
Трампу приходится считаться с тем, что вокруг него не просто ястребы-неоконсерваторы, а проводники идей богоизбранности американской нации и священной миссии Соединенных Штатов и именно их руками Господь осуществляет политику на Земле. Россия — это «империя зла», которая пытается поставить под сомнение глобальную гегемонию Америки, а следовательно — Божью волю. Любой компромисс с русскими, по их убеждению, должен быть основан на признании исключительности США, а обоюдные договоренности должны иметь точечный и временный характер, исходя из национальных интересов страны. В подобной административной конфигурации Трампу остается роль хорошего полицейского, которого политтехнологи продают под соусом нового Джексона, вынужденного в одиночестве вести борьбу в сложном окружении.