Чилийский поэт и прозаик Роберто Боланьо глазами Дмитрия Быкова

Дилетант18+

Роберто Боланьо

Портретная галерея Дмитрия Быкова

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

1.

История жизни и наследия Роберто Боланьо (1953–2003) — одна из самых странных в мировой литературе за последние сто лет. Пожалуй, я не погрешу против истины, если назову его знаменитейшим испаноязычным писателем мира (и уж точно популярнейшим иностранным автором в Штатах), единственным наследником того ренессанса латиноамериканской прозы, 1. который заставил весь мир читать Борхеса-Маркеса-Кортасара, а впоследствии Льосу.

Как многие авторы, набредшие на собственную золотую жилу, Боланьо поражает плодовитостью: именно в последние десять лет довольно бурной жизни он написал все свои наиболее известные повести (или короткие романы — чёткой границы нет), а стремясь обеспечить семью на случай своей смерти (у него был рак печени, от которого он и умер, едва успев отметить пятидесятилетие), последние два года с невероятной интенсивностью сочинял пенталогию «2666», которая должна была печататься по одной части в год и тем гарантировать детям безбедное существование. Она и гарантирует, но издатели предпочли печатать все пять вещей в одном массивном (900 страниц) томе.

Английское издание романа «2666». 2009 год

Но загадка, понятно, не в этой плодовитости — потому что когда автор понимает, как именно писать, он может ежегодно выдавать шедевры, как Шукшин, «средние» Стругацкие или Золя. Загадка в том, как Боланьо стал любимцем интеллектуалов и массового читателя, как вышло, что он весь переведён (даже в России вышли три книжки, хотя до главных так и не добрались), в чём секрет его обаяния — при том что писал он крайне просто, без метафор и патетики, почти по-репортёрски.

Мне кажется, на рубеже веков настоящую славу набрали три писателя: Литтелл с «Благоволительницами», Боланьо с «2666» и Маккарти с «Дорогой» и «Кровавым меридианом». Сравнивая Боланьо с Маккарти, Вальдес подчёркивает, что у чилийца больше юмора и секса, — что да, то да, латиноамериканцы вообще по этой части большие доки, и если земля антропоморфна, то мыс Горн играет роль угадайте чего. В принципе же всех троих роднит именно понимание насилия как первоосновы мира, садомазохизма как главного человеческого инстинкта, Боланьо весь об этом, и Литтелл, кажется, тоже не может скрыть того, что описанием массовых казней его протагонист скорей наслаждается, чем тяготится (и тоже всё приписывает не своим дурным склонностям, а человеческой природе, дескать, вы все бы на моём месте…). У Маккарти с его «весёлыми убийцами», как называет Вальдес героев «Кровавого меридиана», есть хотя бы некоторое старомодное нравственное чувство. А насчёт Боланьо — нет, он всё понимает, конечно, и всё-таки он совсем не моралист. У него есть такой рассказ забавный, «Снег», про то, как герой его, чилиец, после пиночетовского переворота с родителями-коммунистами оказался в советской Москве, окончил тут институт физкультуры, пошёл на тренерскую работу, а в начале девяностых — такое бывало — сделался посредником между новыми русскими и молодыми спортсменками, недавно поступившими в сборную. То есть он, грубо говоря, подкладывает легкоатлеток под криминальных авторитетов. Там он, естественно, сам влюбляется в одну прыгунью, начинается у них роман, при этом он всё равно её отвозит к боссу, потому что босс такой — убьёт и не плюнет. Не буду пересказывать, там круто заверчено, но в конце, когда он вспоминает свои ужасные приключения и отмороженные пальцы, говорит: да, плохо мне было, неуютно, опасно, холодно, но каждую секунду я чувствовал, что живу. Вот Боланьо более или менее про это, и отдельной линией весьма тонкая и актуальная сегодня ирония насчёт любви русских бандитов к Булгакову и Достоевскому, которых герой после серии ночных разговоров под выпивку стойко возненавидел.

Читая Боланьо, вы каждую секунду живёте. Но и не только в этом дело. Решительно все, кто о нём пишут, отмечают, что в основе своей мир Боланьо сдвинут, что в основе этого мира именно чувство неуюта, нет больше ощущения, что добро побеждает, — напротив, есть чувство, что зло в мире подспудно разлито, что это вроде подпочвенных вод, которые время от времени выхлёстывают наружу. Это немудрено для человека, чья юность пришлась на расстрел в Тлателолько — мирный протест, подавленный с дикой кровавой жестокостью, убитых больше 400, раненых вдвое больше, — а молодость на пиночетовский переворот в Чили. Сам Боланьо со своим сардоническим юмором замечал: просидел я тогда неделю, вытащили меня однокурсники, в первой моей немецкой книге сообщалось, что я просидел месяц, но она всё равно плохо продавалась; в предисловии к следующей я сидел уже четыре, дальше — полгода… и если б они ещё что-нибудь перевели, я б у них, вероятно, томился в темнице сырой и поныне. Своё мировоззрение он определял как анархистское, но тут же замечал: слава богу, что единственным анархистом, которого я в жизни встретил, был я сам, а то бы непременно разочаровался и в анархизме. Так уж я устроен, что не могу разделять ничьё мировоззрение, мне непременно надо быть против всех. А в зрелые годы он стал свидетелем так называемого фемицида, то есть массового убийства женщин, в мексиканском штате Чихуахуа, когда за пять лет жертвами домашнего насилия, убийств на почве ревности и просто маньяческих убийств без видимой причины стало больше 500 женщин, из них 54 процента в возрасте от 13 до 23 лет. Об этих убийствах журналист Серджио Гонзалес Родригес написал знаменитое документальное расследование с милым русскому слуху названием «Huesos en el deserto» (ничего особенного, «Кости в пустыне»). Я не буду подробно описывать детективную составляющую этой истории — выяснилось, что большая часть убитых была жертвой двух маньяков, которые работали в сговоре — не только друг с другом, а со всей полицией; Боланьо дружил с Родригесом и вывел его в главном своём романе. Всё, о чём пишет в своей книге Родригес и что с множеством диких анатомических подробностей расписывает Боланьо, — правда, хотя и выглядит чистой фантастикой (просто происходило это в городе Хуаресе, а у Боланьо вымышленный город Санта-Тереза). Кстати, когда Боланьо спрашивали, считает ли он себя реалистом, или, как принято в Латинской Америке, реалистом магическим, — он отвечал, что вообще-то всегда хотел писать фантастику в духе Филипа Дика, но чем дольше живёт, тем лучше осознаёт, что Филип Дик был дотошнейшим реалистом.

Тут вот что замечательно. Считается, по крайней мере официально признаётся большинством пишущих, что чтение самой кровавой, четвёртой части «2666» очень тяжело для читателя, что от бесчисленных описаний кровавых зверств, полицейских освидетельствований и увечий у него начинаются кошмары и так далее. Но штука в том, что читатель с жадным интересом и чуть ли не с сексуальным возбуждением поглощает все эти ужасы насчёт 13-летних девушек со следами верёвок на лодыжках и разнообразных изнасилований. Он читает это с отвращением, а вместе с тем и с особым любопытством, с каким просматривает садомазохистские сайты в интернете или смотрит «120 дней Содома» Пазолини. Правда, в фильме Пазолини отвращение переносится ещё и на режиссёра, потому что он якобы борется с фашизмом, а на деле таким образом самоублажается. Боланьо ни с чем не борется. Он описывает тихий мексиканский город глазами американского спортивного журналиста, который приехал сюда описывать сенсационный боксёрский поединок — а становится чуть не еженедельно очевидцем новых садистских убийств, жертвами которых становятся то проститутки (тогда все ищут у маньяка извращённый моральный мотив), то школьницы, то невесты. Просто Мексика и этот конкретный город — место, где безнаказанно, с поощрения полиции, выходит на поверхность истинная человеческая сущность. И Боланьо не делает из этого никаких моральных выводов, он просто, как Ханеке в «Забавных играх», делает читателя не только свидетелем, но отчасти соучастником.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Русский комиссар при Наполеоне Русский комиссар при Наполеоне

Как опрометчиво отдавать себя в руки врага, рассчитывая на его благородство!

Дилетант
Как диагностировали беременность до изобретения тестов и анализов? Ты удивишься! Как диагностировали беременность до изобретения тестов и анализов? Ты удивишься!

Как определяли наличие беременности до того, как изобрели анализ крови и тесты?

VOICE
Гибель Надежды Гибель Надежды

Популярные версии причины конфликта на банкете в кремлёвской квартире Ворошилова

Дилетант
Доисторические британцы раздробили редкий горный хрусталь и положили в погребения Доисторические британцы раздробили редкий горный хрусталь и положили в погребения

Он символизировал трансформацию мертвых и их связь с живыми

N+1
«Боец музыкального фронта» «Боец музыкального фронта»

Жавдет Айдаров навсегда остался настоящим ленинградцем

Дилетант
Кто умнее: кошки или собаки? Кто умнее: кошки или собаки?

Учение измерили когнитивные способности кошек и собак

Maxim
Предатели Предатели

В истории каждого народа есть не только свои герои, но и антигерои

Дилетант
Что должно быть в машине: 25+ необходимых вещей Что должно быть в машине: 25+ необходимых вещей

Автомобиль не склад, однако множество вещей в нем возить необходимо

РБК
Как товарищ Берия вышел из доверия Как товарищ Берия вышел из доверия

Дело Берии обсуждалось на особом пленуме ЦК с 2 по 7 июля 1953 года

Дилетант
Почему «тургеневская барышня» — не комплимент: многие бездумно используют это обидное словосочетание Почему «тургеневская барышня» — не комплимент: многие бездумно используют это обидное словосочетание

«Ты такая нежная и изящная — прямо-таки тургеневская девушка!»

VOICE
«Нельзя терять ни минуты» «Нельзя терять ни минуты»

В 1930 году в СССР состоялись 13 453 массовых крестьянских выступления

Дилетант
Цвет личности: что расскажет о вас выпускное платье Цвет личности: что расскажет о вас выпускное платье

Как цвет платья на выпускном отражает ваше психологическое состояние?

Psychologies
Ольгерд vs Дмитрий Ольгерд vs Дмитрий

«Собирателем» русских земель могло стать Литовское, а не Московское княжество

Дилетант
Думскроллинг: опасная интернет-привычка, от которой можно сойти с ума Думскроллинг: опасная интернет-привычка, от которой можно сойти с ума

У многих из нас появилась привычка, которая опасна для психического здоровья

VOICE
Правила самогонщиков: почему медь вкуснее нержавейки и как отсечь хвосты на глаз Правила самогонщиков: почему медь вкуснее нержавейки и как отсечь хвосты на глаз

Рано или поздно любой благородный муж приходит к мысли о самогоноварении

Maxim
Обзор Keyran: программы для создания и запуска макросов Обзор Keyran: программы для создания и запуска макросов

Макросы можно использовать как в играх, так и в обычной жизни

CHIP
«Каждый день?»: как часто необходимо мыться «Каждый день?»: как часто необходимо мыться

Как найти золотую середину в вопроса регулярной гигиены?

Psychologies
Бескровная дуэль, катание на костях и другие забытые виды спорта: отрывок из книги Бескровная дуэль, катание на костях и другие забытые виды спорта: отрывок из книги

Отрывок из книги Эдварда Брука-Хитчинга — о том, как наши предки проводили досуг

СНОБ
Пространство для роскоши. Очень крутые минивэны из Китая Пространство для роскоши. Очень крутые минивэны из Китая

Шику и пафосу этих китайских автобусов позавидуют многие лимузины

РБК
История одной вещи: духи «Красная Москва», символ советской парфюмерии История одной вещи: духи «Красная Москва», символ советской парфюмерии

Их цветочно-шипровый шлейф витал в театрах, ресторанах и универмагах

Правила жизни
Культ успеха: откуда взялись «инфоцыгане» и почему их марафоны так популярны? Культ успеха: откуда взялись «инфоцыгане» и почему их марафоны так популярны?

Чем последователи «успешного успеха» так сильно похожи на сектантов

Maxim
20 любопытных фактов о пингвинах: жизнь в смокинге 20 любопытных фактов о пингвинах: жизнь в смокинге

Что еще вы знаете о пингвинах?

ТехИнсайдер
Светочувствительные метки сделали бумажную книгу интерактивной Светочувствительные метки сделали бумажную книгу интерактивной

Интерактивная книга, которая максимально приближена к обычной бумажной книге

N+1
Материнская депрессия: как проходит групповая терапия для мам Материнская депрессия: как проходит групповая терапия для мам

Рассказываем об опыте потока психотерапевтической группы «Мама в порядке»

Psychologies
10 вещей, которые нельзя делать с кошкой 10 вещей, которые нельзя делать с кошкой

10 вещей, которые могут навредить вашей кошке

Maxim
Почему август в России считают проклятым месяцем? Почему август в России считают проклятым месяцем?

Кризисы, катастрофы и трагедии, которые происходили с Россией в августе

Maxim
Искренняя книга о жизни и надежде Александра Гулько «Райгород» Искренняя книга о жизни и надежде Александра Гулько «Райгород»

История нескольких поколений семьи Лейба Гройсмана, гениального предпринимателя

СНОБ
Секс и репродукция будущего: мужские контрацептивы, искусственная матка и другие ноу-хау Секс и репродукция будущего: мужские контрацептивы, искусственная матка и другие ноу-хау

Технологические прорывы в области репродукции и контрацепции

СНОБ
Физики пленили нейтральные атомы с помощью металинзы Физики пленили нейтральные атомы с помощью металинзы

Физики изготовили кремниевую металинзу для нужд оптических пинцетов и решеток

N+1
Смертоносные цветы куноити: кем были женщины-ниндзя в японской истории Смертоносные цветы куноити: кем были женщины-ниндзя в японской истории

Какими были куноити в Японии и почему так сложно изучать женскую историю?

Forbes
Открыть в приложении