Прехитрый еврей царя Петра
Определение, данное Петру Шафирову романистом Алексеем Толстым, правдиво, но недостаточно. Прехитрый еврей был ещё и блестящим дипломатом, талантливым переводчиком, сенатором, создателем российской почты, предпринимателем и писателем, коррупционером, историографом и пропагандистом…
Иудей
Дед Петра Павловича, смоленский еврей Шая Сапсай Шафир, после присоединения Смоленска к России был крещён. Сын его Павел, зная языки, получил место в Посольском приказе, а внук Пётр сделал головокружительную карьеру. При этом выкрест Пётр Шафиров всю жизнь сохранял тесные связи с иудейским сообществом и, по некоторым сведениям, придерживался кашрута. По долгу службы Шафиров поддерживал тесные связи и с евреями Запада, занимая немалые суммы для нужд царя и служа ходатаем по разным торговым делам... Неудивительно, что современники подозревали Шафирова в тайном исповедании «жидовской веры», да и сам царь при случае не забывал обозвать его «жидовской породой».
Дипломат
С юных лет Шафиров пошёл по стопам отца — был зачислен переводчиком в Посольский приказ. В качестве толмача он участвовал в Великом посольстве, где и привлёк внимание царя Петра. Помимо русского, латинского, иврита и польского владел английским, голландским и немецким. Позднее, находясь в Стамбуле, выучил турецкий и итальянский — главный язык дипломатии Средиземноморья. Неудивительно, что Шафиров стал спутником царя и во время его заграничной поездки 1716–1717 годов.
Без Шафирова, обладавшего цепким умом и любезностью, не обходились ни одни переговоры — шла ли речь о капитуляции вражеских войск или о союзных договорах. По некоторым сведениям, он первым ввёл в отечественный дипломатический обиход шифры. Так Шафиров, наделённый специально для него созданной должностью подканцлера, оказался одной из главных фигур российской дипломатии. По этой причине между ним и канцлером Гаврилой Головкиным имелась, по выражению Саввы Рагузинского, «маленькая контра».
Будучи главным переговорщиком со стороны России при заключении Прутского договора с Османской империей в 1711 году, Шафиров спас русскую армию и честь самого Петра ценой незначительных территориальных уступок, но пожертвовал собственной свободой, оставшись у турок заложником, хотя и в статусе дипломата. Подписав мир, Россия не выполняла его условий, что осложняло судьбу русской миссии в Стамбуле. В один из трудных периодов все 205 членов посольства были препровождены в тюрьму Семибашенного замка, где чуть не померли «от духу и вони».
Спустя два года усилиями Шафирова был заключён новый, Адрианопольский мир, освободивший Петру руки для продолжения Северной войны. В истории дипломатии турецкая эпопея Шафирова считается непревзойдённой. Недаром по возвращении подканцлер был удостоен ордена Андрея Первозванного и назначен вице-президентом Коллегии иностранных дел, ответственным за иностранную политику России. А в 1718 году стал ещё и членом Правительствующего Сената.
Шафиров сыграл большую роль в заключении договоров с Польшей, Данией, Пруссией и Францией в 1715–1718 годах, что во многом определило поражение шведов в Северной войне. Завершивший её Ништадтский мир 1721 года в значительной мере был подготовлен подканцлером.
Уволенный в 1728 году «за дряхлостью» Шафиров тряхнул стариной при Анне Иоанновне, вновь став сенатором и дипломатом: в 1730–1732 годах был посланником в Персии и заключил Рештский договор о совместных действиях России и Персии против Турции, вёл переговоры с Англией…