Оруэлл написал двадцать томов прозы, публицистики и даже стихов

ДилетантИстория

Джордж Оруэлл

Портретная галерея Дмитрия Быкова.

1

Оруэлл написал двадцать томов прозы, публицистики и даже стихов, обогатил язык словами и выражениями «холодная война», «ангсоц», «новояз», «Большой Брат» и «телескрин», написал самую известную антиутопию ХХ века, но главной его заслугой стало всё-таки не расширение словаря, а расширение наших представлений о человеческой природе. После Оруэлла, прожившего всего-то 46 с половиной лет (1903–1950), концепция человека радикально изменилась. Великая заслуга Оруэлла не в том даже, что он пережил, распробовал и разоблачил коммунистические иллюзии, не в том, что он сумел написать правду о главных катаклизмах столетия, не впав ни в социалистическую ересь, ни в оголтелый консерватизм. Заслуга Оруэлла в том, что он предъявил к человеку новые требования, точней перестал требовать от него слишком многого. Человек конца ХХ века, как мы его знаем (а он и посейчас мало изменился), — это человек Оруэлла, далеко не ангел, отнюдь не сатана, трус, обыватель, отважный мыслитель и любовник там, где это не грозит слишком серьёзными последствиями, — короче, сильно зависящее от коллектива мыслящее животное с равной тягой к травле и самопожертвованию; вернейший путь к поражению — эксплуатировать только одну сторону этой богатой натуры.

2

Биография Оруэлла хорошо известна: его настоящее имя — Эрик Артур Блэр, он родился в Индии в семье британского чиновника, учился в Итоне, мечтал о писательстве, с 1933 года печатался как журналист и очеркист, вёл, как сообщалось в его досье, богемный образ жизни (а досье на него было много, их вели самые разные спецслужбы), в 1937 году почувствовал, что должен принимать участие в борьбе республиканцев Испании с франкистами, и отправился в Испанию.

Испания стала едва ли не главным событием его жизни, потому что там он впервые убедился в ложности коммунистической идеи, лживости коммунистической пропаганды и вообще в том, что коммунизм никак не альтернатива фашизму, а скорее одна из разновидностей рабства; так сложилось, что на короткое время врагом Гитлера оказался Сталин, но Оруэлл уже в Испании убедился, что борьба с Россией была для Германии никак не идейной. Вскоре его правоту подтвердил пакт Молотова — Риббентропа, который стал для западной интеллигенции глубоким шоком. Оруэлл с первой половины тридцатых наблюдал за внутрипартийной борьбой в СССР. Когда его — уже после «Скотного двора» — стали называть в советской прессе и в соответствующих досье троцкистом, в этом была своя пропагандистская логика, потому что советские вожди мыслили в той же бинарной системе: если человек называет себя левым и при этом не любит Сталина, значит, он по определению троцкист. Но Оруэлл совсемне любил троцкистов — испанских, в частности; никаких симпатий к Троцкому не питал, отлично понимая, что борьба с ним нужна для укрепления тирании Большого Брата, а сущностных различий между ними нет, и доведись Эммануэлю Голдстейну из его романа возглавить партию, он проводил бы пятиминутки ненависти даже чаще.

«Скотный двор». Обложка первого издания в США, 1946 год

Как ни странно, путь Оруэлла к осознанию Большого Коммунистического Тупика лежал через сортиры, через потрясающее презрение республиканцев (и коммунистов вообще) к самой идее комфорта, а стало быть, и к чистоплотности. Это было частным случаем коммунистического неуважения к человеческой природе, и выражалось оно во всём: от попыток обуздать либидо (что стало одной из главных тем «1984») до чудовищного состояния республиканских сортиров. Человек не так часто нуждается в комфорте, но если ему элементарно негде посрать — это одно из главных проявлений несвободы, просто другие об этом не писали. Можем ли мы представить себе застенчивого, закомплексованного мачо Хемингуэя, которой осмелился бы заговорить об этом? А Оруэлл не стыдился: ему не надо было пыжиться, он был британцем, а не американцем, он не так помешан на самоутверждении. Набоков тоже был аристократом и мог себе позволить не пыжиться. Сравним:

«Одно из существенных воспоминаний о войне — повсюду тебя преследующие отвратительные запахи человеческого происхождения. О сортирах слишком много сказано писавшими про войну, и я бы к этому не возвращался, если бы наш казарменный сортир не внёс свою лепту в разрушение моих иллюзий насчёт гражданской войны в Испании. Принятое в романских странах устройство уборной, когда надо садиться на корточки, отвратительно даже в лучшем своём исполнении, а наше отхожее место сложили из каких-то полированных камней, и было там до того скользко, что приходилось стараться изо всех сил, чтобы устоять на ногах. К тому же оно всегда оказывалось занято. Память сохранила много другого, столь же отталкивающего, но мысль, потом так часто меня изводившая, впервые мелькнула в этом вот сортире: “Мы солдаты революционной армии, мы защищаем демократию от фашизма, мы на войне, на справедливой войне, а нас заставляют терпеть такое скотство и унижение, словно мы в тюрьме, уж не говоря про буржуазные армии”».

«Адам, милый, — сказал Эмбер, — не будем входить в такие мелочи, как страх. Я готов умереть... Однако есть одна вещь, которой я дольше терпеть не намерен, c’est la tragédie des cabinets, она меня убивает. Ты знаешь, у меня на редкость капризный желудок, а они выводят меня на какой-то сальный сквозняк, в инфернальную грязь, один раз в день на одну минуту. C’est atroce. Я предпочитаю расстрел на месте» (Bend Sinister, Набоков).

Вот люди, которые предпочитают расстрел на месте вонючему грязному сортиру, они и есть самые непримиримые и в конечном счёте самые достойные. Ещё один крайне аристократичный писатель (настаиваю на этом определении, хотя оно к нему редко применяется) писал о схожих чувствах: «За сараем был маленький квадратный загон с ещё не стаявшим утоптанным снегом — и весь он был загажен кучками человеческого кала, так беспорядочно и густо по всей площади, что нелегка была задача — найти, где бы поставить две ноги и присесть. Всё же мы разобрались и в разных местах присели все пятеро. Два автоматчика угрюмо выставили против нас, низко присевших, автоматы, а старшина, не прошло минуты, резко понукал:

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Сопротивление от-кутюр Сопротивление от-кутюр

Вторая мировая война стала серьёзным испытанием и для модной индустрии

Дилетант
Октябрь восемнадцатого Октябрь восемнадцатого

Русский авангард: сто и один год после революции

Forbes
Внук Чингисхана Внук Чингисхана

Мы не очень жалуем Батыя, а в Астане, столице Казахстана, есть улица Бату-хана

Дилетант
Полицейский Полицейский

Чего боится сотрудник ППС, что такое «палочная система» и как открыть наручники

Maxim
Тюльпаномания Тюльпаномания

Первый настоящий биржевой кризис оказался связан с луковицами тюльпанов

Дилетант
5 признаков того, что тебя пора повысить (а то сколько можно) 5 признаков того, что тебя пора повысить (а то сколько можно)

Пришло время наконец понять, нужно ли тебе просить повышения

Playboy
Беспартийный сын «любимца партии» Беспартийный сын «любимца партии»

История жизни Юрия Ларина драматична и светла, характерна и уникальна

Дилетант
Царь зверей: история самого кровожадного африканского диктатора Царь зверей: история самого кровожадного африканского диктатора

Царь зверей: история самого кровожадного африканского диктатора – Иди Амина

Maxim
Джоан Роулинг Джоан Роулинг

Роулинг заслуживает того, чтобы её признали великим современным писателем

Дилетант
Выращивая миллионеров Выращивая миллионеров

Банки, которых становится всё меньше, соревнуются за взыскательного клиента

Robb Report
О чем поет Венеция? Вслушиваемся в новые музыкальные фильмы — с Леди Гагой и Натали Портман О чем поет Венеция? Вслушиваемся в новые музыкальные фильмы — с Леди Гагой и Натали Портман

Два байопика вымышленных музыкантов на кинофестивале в Венеции

Esquire
Три причины депрессии у миллениалов Три причины депрессии у миллениалов

Молодые, полные сил и энергии — какие проблемы могут быть у миллениалов

Psychologies
Дела поважнее. Почему российские компании не защищают личную информацию Дела поважнее. Почему российские компании не защищают личную информацию

Российский бизнес пока не придает серьезного значения GDPR

Forbes
Как Стелла Маккартни стала выдающимся дизайнером Как Стелла Маккартни стала выдающимся дизайнером

История взлета карьеры Стеллы Маккартни

Vogue
Бес в ребро: звезды, удалившие ребра ради тонкой талии Бес в ребро: звезды, удалившие ребра ради тонкой талии

На что только не идут женщины ради красоты!

Cosmopolitan
Мы спасли твою личную жизнь: 7 способов реально перестать храпеть Мы спасли твою личную жизнь: 7 способов реально перестать храпеть

Рассказываем. как справиться с храпом

Playboy
Тайские кулинарные традиции Тайские кулинарные традиции

Тайская кухня: вкусная и полезная экзотика

9 месяцев
Как приготовить правильный чай Как приготовить правильный чай

Настоящий мужчина должен уметь заваривать настоящий чай

Maxim
Кто такие Джорджия Тордини и Джильда Амброзио Кто такие Джорджия Тордини и Джильда Амброзио

Основательницы Attico рассказали Vogue о новой коллекции бренда

Vogue
Звездная пыль. Почему выдающимся людям не страшны поражения Звездная пыль. Почему выдающимся людям не страшны поражения

Представителям спортивной или бизнес-среды смириться с неудачей куда сложнее

Forbes
8 крутых блюд ресторана «Восход», которые ты сможешь приготовить сама 8 крутых блюд ресторана «Восход», которые ты сможешь приготовить сама

Рецепты от шеф-повара ресторана «Восход» Максима Тарусина

Cosmopolitan
Работа для счастья. Как привлечь в компанию талантливую молодежь Работа для счастья. Как привлечь в компанию талантливую молодежь

Поколение Z может оказаться в работе куда эффективнее опытных конкурентов

Forbes
Круто ты попал на ТВ Круто ты попал на ТВ

Михаил Богомолов рассказал Cosmo, как создаются хиты и звезды

Cosmopolitan
Мужчина мечты: слишком хорош, чтобы быть правдой Мужчина мечты: слишком хорош, чтобы быть правдой

У идеальности мужчины может быть крайне прозаичное объяснение: он вас обманывает

Psychologies
Баста: «Моя главная задача – воспитать дочерей» Баста: «Моя главная задача – воспитать дочерей»

Cosmo поговорил c музыкантом и композитором Василием Вакуленко

Cosmopolitan
Подвиги нашли героинь Подвиги нашли героинь

Три невероятные истории храбрости и мужества, главные героини которых — женщины

Maxim
Следуя правилам Следуя правилам

Новый проект архитектурного бюро Александры Фёдоровой

SALON-Interior
Надежный рекордсмен Надежный рекордсмен

Сельскохозяйственные тракторы и рекорды «Ростсельмаша»

Популярная механика
Топ-10 самых богатых семей России Топ-10 самых богатых семей России

Топ-10 самых богатых семей России

Maxim
Пора выселить родителей из головы Пора выселить родителей из головы

Родительское влияние на нас невозможно переоценить

Psychologies
Открыть в приложении