Чего хотят подростки
Психолог Катерина Мурашова — о том, почему важно различать, когда подросток действительно ничего не хочет и когда он не хочет того, чего хотят для него родители
История первая
Он у нас вообще ничего не хочет делать!
«Он» сидит тут же, смотрит исподлобья, наклонив голову набок, чуть лукаво, как мне кажется. Ему двенадцать.
— Расскажите подробней. Чего именно не хочет?
— Да ничего, я ж вам говорю! Начиная от утром кровать за собой прибрать, тарелку в раковину отнести или там носки в стиральную машину положить и кончая его прямой обязанностью — уроками! Когда я был в его возрасте, моя мать вообще не знала, что там у меня в школе происходит, а мы — стыдно даже кому сказать! — каждый день копаемся в этих их электронных дневниках, узнаем, что ему задано, — от него самого это узнать невозможно, — и потом — покой нам только снится! — вступаем в битву за уроки. «Ты это сделал?» — «Нам не задано». — «Я знаю, что задано». — «Я потом сделаю». — «Сейчас!» — «Я не понимаю». — «Подумай». — «У меня не получается». — «Спроси». — «Мне не у кого». — «А по телефону три часа болтать или после школы где-то три часа болтаться, выключив телефон, так что мать уже в милицию собралась звонить, — это тебе есть с кем?!» — «Да, это есть, но это совсем другое дело, а про уроки они тоже не знают». И так до бесконечности, понимаете? Как будто хочет довести нас до белого каления. Что-то сдвигается только тогда, когда мы начинаем орать как оглашенные. Тогда он вяло идет, вяло садится, вяло и кое-как что-то делает.
Здесь вступает мать:
— Недавно я поняла, что наше общение с сыном — это почти одно сплошное насилие и ругань. Это же ужасно! И вовсе не об этом мы мечтали, когда его рожали. Он родился совершенно здоровым. Мне даже невролог сказала (я до сих пор ее слова помню): редко сейчас встречаются такие отличные типичные младенцы. И что же теперь? Маленьким был очень любопытным, все хотел, все хватал, устраивал в магазинах истерики: «Дай! Купи!» — всем интересовался, с радостью везде с нами ходил, а теперь мы ему предлагаем в музеи, в театр, он отказывается или идет с таким видом, как будто это для него мука мученическая. Я же вижу каждый день его школьные учебники — там такие красивые картинки, и часто так интересно написано, и учителя у них есть очень хорошие, увлеченные. Они тоже жалуются: не то чтобы не может учиться — не хочет. Почему он ничего не хочет, почему ему ничего не интересно и его абсолютно все приходится заставлять делать?! Ведь мы не требуем от него чего-то сверхъестественного, все самые обычные вещи… Может быть, он все-таки нездоров? Но тогда что это за болезнь такая?
— А чем еще ваш сын занимается, кроме школы и уроков?
— Ходит на волейбол. Раньше ходил еще на программирование (мы решили, раз увлекается компьютерами, пусть знает, как это устроено) и на английский, но в этом году бросил и то, и другое.