Анатолий Вассерман: «То, что я умнее многих, стало понятно где-то между тремя и четырьмя годами»
Нам захотелось поговорить с кем-то умным. Рассудив, что поэт — Пушкин, фрукт — яблоко, а «кто-то умный» — Анатолий Вассерман, мы сложили в кучу все компьютеры, справочники и учебники — и из кучи тут же материализовался великий Онотоле.
Анатолий, вы приехали на метро. Люди на вас как-то реагируют?
Да, реагируют: часто просят автограф или сфотографироваться. И сегодня в метро пара человек со мной сфотографировались. Если есть время — пожалуйста, от меня не убудет.
Умные люди, как правило, мизантропы. Вы не мизантроп?
Все, что я имею, и все, чего достиг, я достиг, опираясь на достижения всего человечества, поэтому у меня нет ни малейших оснований испытывать к человечеству какую-то неприязнь.
Когда вы поняли, что умнее других?
То, что я умнее многих, стало понятно где-то между тремя и четырьмя годами. В три с половиной года я уже мог читать, хотя и медленно, по слогам, к четырем годам читал довольно бегло. В те времена это еще было большой редкостью, так что я считался очень умным.
А когда вы заметили, что сверстники как-то отстают?
Мои сверстники, да, читали меньше меня, многие из них учились хуже меня. Но они опережали меня в чем-нибудь другом. Я в детстве даже не мог толком бегать, сейчас это видно и невооруженным глазом. Но даже когда я был на сорок килограммов моложе, я все равно мог передвигаться только быстрым шагом.
Кроме того, у меня в детстве были проблемы, так скажем, с техникой общения, то есть мне класса до восьмого было значительно проще общаться с незнакомыми людьми, чем с хорошо знакомыми. Потом это кончилось, но не давало мне забыть: я весьма далек от совершенства. А сейчас, когда я участвую в интеллектуальных играх с весьма переменным успехом, то и подавно нет оснований считать себя выдающимся.
Интеллект — этот некий дар, который предполагает какие-то плоды. Где они — открытия, изобретения?
Открытий у меня нет, поскольку наукой я отродясь не занимался. Хотя в институте меня готовили в ученые, меня это увлекло меньше, чем программирование. В программировании я разработал много интересного, но большая часть моих разработок канула в Лету вместе с компьютерами, для которых они делались. У меня есть несколько публикаций, которые, скажем так, повлияли на экономическую публицистику.
Это, во-первых, статья 1996 года «Коммунизм и компьютер», где я показал, что при тогдашнем уровне информационных технологий централизованное управление экономикой дает гарантированно худший результат, чем децентрализованное. Говоря проще, план хуже рынка. Во-вторых, это опубликованная в июле 2011 года статья «Отрицание отрицания», где я показал: развитие информационных технологий опровергло мои тогдашние доводы и к концу нынешнего десятилетия план будет лучше рынка.
То есть вы не считаете, что разменяли свой талант на игры?
Интеллектуальные игры отнимают очень немного моего времени. Я довольно регулярно публикуюсь — и в «Известиях», и на нескольких сайтах. И даже в утреннем блоке канала «НТВ» у меня есть рубрика. Я публикую то, что удается обдумать. Является это фундаментальным открытием или нет — не берусь судить, но в любом случае это плоды моих размышлений, а не развлечение. Кстати, что касается изобретений: я еще в институтские годы заинтересовался изобретательством по части стрелкового оружия, на сегодня у меня есть материалы примерно на два десятка патентных формул.