Алексей Федорченко: «У меня научный подход к фильмам»
В первый день «Кинотавра» состоялась премьера фильма Алексея Федорченко «Война Анны» — о девочке,выжившей после массовых расстрелов в 1941 году. Esquire встретился с режиссером в Сочи и узнал, как он работал с 6-летней актрисой и как снять кино про Холокост, в котором нет штампов
Один американский режиссер говорил: «Никогда не работайте с собаками и детьми». А вы с самого первого фильма только и делаете, что нарушаете эти правила. Не страшно?
Не страшно, я ведь такого правила не знаю, мне он его не говорил. С детьми работать прекрасно, интересно. С животными вообще прекрасно. Когда работаешь с животными, как с людьми, то они и работают, как люди. У меня было несколько таких таких случаев. Мой первый фильм ученический — “Классика Z” — кино про животных. Это сборник известнейших историй, но разыгранных со зверями: “Король Лир”, “Кармен” “Гадкий утенок”. И вот, допустим, в “Гадком утенке” был гусь. Гусь и марабу. Марабу сидел в сарайчике, и я говорил гусю: «Так, подойдешь сюда, заглянешь в дырочку и уходи». Он подошел, заглянул, ушел. Я говорю: «Слушай, ты хорош, вот марабу подвела. Давай еще разочек сделаем». И он мне четыре дубля сделал одинаковых вообще, один в один!
У всех мороз по коже, а он меня слушал и делал то, что я хочу. И другой случай был с котом, игравшим в сцене с актером Сергеем Паршиным. И я этому коту говорю: «Вот ты сначала не обращай внимания на актера, а потом подойди и так в ушко ему как будто шепни — и тоже уходи». Короткая сцена совсем. И он три дубля такие сделал. На меня все смотрят и спрашивают: как у тебя это получается?
То есть вы абсолютно всегда на всех фильмах находили с животными общий язык? Или были такие, которые не слушались?
С животными — всегда, да.
А вам было страшно за Марту и из-за этого страха вы в чем-то себя ограничивали? Придумывали ли вы какие-то эвфемизмы для описания актерских задач, стоящих перед Мартой? Например, для сцены, в которой взрослые занимаются на глазах у Анны сексом — понятно, что она снималась отдельно, но все равно ведь Марте нужно было объяснить реакцию героини.
Секс, конечно, снимался отдельно. А Марта была в кадре иногда по несколько часов — мы ловили момент, когда нужно было добиться погружения во время. Просто так снимать ее сидение в камине было нельзя, нужно было ее вымучивать. И иногда мы часами ждали, а она молча сидела, находясь в одном состоянии. Камера была включена, и мы искали вот это движение руки, ноги, глаз, ловили образ.
То есть не было ничего такого, что вы вырезали из сценария, чтобы не травмировать актрису?
Нет.
В камине лежат книги — школьные учебники. Недавно мы брали интервью с режиссером фильма “451 градус по Фаренгейту”, и он рассказывал, как искал эти книги, которые появляются в кадре. А вы их как подбирали?
Там лежали учебники, потому что это школа, украинская школа, и там лежали учебники 1930-1940-х годов на украинском языке. Я собирал эти книги по всей Украине. Это реальные учебные пособия того времени, и гербарий, и плакаты, и даже заспиртованные змеи — это не новые эмеи, а именно экспонаты 1940-х годов. Все это, конечно, очень важно. И художественные книги там были, учебные альманахи — хрестоматия украинской литературы и русской литературы. Я тоже очень тщательно к этому подхожу.
А если бы вы могли сжульничать и что-нибудь Марте подкинуть, что бы разрушило эту композицию, но при этом помогло ей? Что-нибудь художественное?
Ну, мне сложно представить такую задачу странную: разрушить композицию, которую я строю. Я, наоборот, стараюсь создать достоверность, зачем же мне разрушать ее?