Александр Асмолов — Forbes: «Молодежь выходит за рамки тоталитарных матриц»
Психолог, антрополог, академик, заслуженный профессор МГУ, доктор психологических наук Александр Асмолов в интервью редактору культуры Forbes Яне Жиляевой рассказал о перспективах молодого поколения в России, о грехе самосбывающихся пророчеств и философских спорах с Робертом Сапольски о свободе воли
— Александр Григорьевич, как в сегодняшней ситуации говорить о будущем? Как планировать будущее своих детей? У вас есть термин «самосбывающиеся пророчества». Как их избежать?
— В свое время, когда тема будущего казалась отдаленной, я наткнулся на парадоксальный вопрос, от которого в буквальном смысле отпал. Году в 1995 мы пили чай и разговаривали в телепрограмме «Чай-клуб» Зиновия Гердта. Он вдруг внимательно посмотрел на меня и сказал: «Саша, ты столько лет занимаешься образованием. Объясни мне, почему постоянно выдвигается лозунг «Дети — наше будущее»? Я не успел ответить. Гердт опередил меня: «У моих детей свое будущее, у меня — свое. Они вовсе не наше будущее». Так в разговоре с замечательным актером, мудрейшим человеком был сформулирован тезис: будущих много, и это надо четко понять.
Одна из величайших опасностей наших попыток заглядывать в будущее, предвидеть — это «приговор» к будущему, даже если это будущее прекрасно. Когда мы говорим: «Вперед, в будущее», — то впадаем в ошибку, которую я называю «грехом финальности». Мы тем самым приговариваем себя к жестко детерминированному будущему. Например, следуя за Кампанеллой, мечтая о Городе Солнца, великолепной утопии, мы реализуем его мечту и жизнь оказывается скованной в чужой мечте.
Во всех своих исследованиях я подчеркивал : человек приходит в настоящее не прямо из прошлого, а конструирует свое настоящее как реализацию образа «потребного будущего». Услышьте этот тезис! Может быть, это положение покажется сложным, странным, удивительно нелинейным. Но если мы говорим о человеке, то должны четко понимать: человек — это незавершенный проект эволюции. Точнее сказать, человек — незавершаемый проект эволюции.
Грех самосбывающихся пророчеств в том, что они и правда сбываются. Я хочу довести ситуацию до абсурда и задать вопрос: а хотел бы, например, Маркс жить при коммунизме? Если бы его пророчество сбылось, то он присел бы за один столик, например, с Оруэллом, а где-то пил свой кофе молча, как говорил поэт Дмитрий Кедрин, Кафка и посматривал на них с недюжинной иронией. Иными словами, образ какого-то одного будущего, даже самого что ни на есть прекрасного, означает финальность, лишение человека дара непредсказуемости. Человек в принципе — незапрограммированное существо. В связи с этим часто используемые схемы для анализа понимания человека стимул/реакция, нейрон/сознание, ген/поведение исходно упрощают человеческую природу. Эти схемы разбиваются о многочисленные факты, доказывающие, что ключевым кодом человека является код непредсказуемости. Мы непредсказуемы сами для себя.
— Но человек так или иначе хранит память о предыдущих поколениях, и она влияет на него.
— Мы с вами не являемся заложниками ни нейронов, ни генов, ни прошлого опыта. Мы каждый раз переделываем память в самых различных непредсказуемых ситуациях. Мой учитель, психолог Алексей Николаевич Леонтьев говорил: «Человек — единственное существо на лестнице эволюции, которое может избавиться от груза собственной биографии». И тут, как ни парадоксально, он совпадает с биологом Робертом Сапольски, который прозорливо оговаривается, что в ходе эволюции человек все более и более перестает быть рабом наследственности.
В связи с этим вспомните ситуации, в которых мы избавляемся от своей собственной памяти, от своей биографии. Вспомните, например, как в произведениях Антона Макаренко его воспитанники сжигали одежду, чтобы, образно говоря, преобразовать свою собственную личность.
«Только змеи сбрасывают кожу, чтобы душа старела и росла. Мы, увы, со змеями не схожи, мы меняем души, не тела». Эти строки Николая Гумилева подтверждают: каждый раз, когда мы можем избавиться от груза собственной биографии, мы это делаем. Мы переконструируем собственную память и, занимаясь творчеством, удивляемся сами себе: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!»
Повторюсь, код непредсказуемости — уникальная особенность человека как незавершаемого проекта эволюции. Я с огромным уважением отношусь к своим научным собратьям, эволюционным биологам и генетикам. И психология, и генетика в своей истории подверглись гонениям и уничтожениям, потому что несли в мир идею конструирования разнообразия. Педология, наука, занимавшаяся изучением целостного развития и диагностикой ребенка, утверждавшая, что психология ребенка может быть понятна только как психология развития личности, была разгромлена. Некоторые исследователи, такие как Николай Вавилов, великий генетик, эволюционист, закончили свою жизнь в застенках. Психолог, основатель культурно-исторической психологии Выготский умер от туберкулеза, а его коллеги педологи, психотехники и психологи были уничтожены. Словом, тоталитарные системы разрабатывают проекты, как пишет Ольга Седакова, конструирования так называемой социальной посредственности. Поэтому в 1930-х годах у нас одновременно уничтожались несколько наук — генетика, психология и педология — как науки об исследовании разнообразия на разных уровнях жизни. Наряду с ними уничтожалась наука об управлении, кибернетика.