Жизнь после Marvel: как режиссеры «Мстителей» братья Руссо пришли к успеху — и что теперь собираются с этим делать
Послушать Джо и Энтони Руссо, так они самые обычные парни из Кливленда, хоть и снявшие четыре самых кассовых фильма Marvel, в том числе последних «Мстителей: Финал». Теперь перед братьями стоит задача еще сложнее: они собрались построить собственную киностудию с нуля и поддерживать начинающие таланты. Esquire встретился с режиссерами и выяснил, зачем им все это нужно.
Если бы вы сейчас не читали статью, а смотрели фильм о братьях Руссо, за плечами которых 20 лет в киноиндустрии, работа над такими культовыми телесериалами, как «Замедленное развитие» и «Сообщество», три комедии и четыре фильма про супергероев Marvel, то этот фильм выглядел бы так: на кону стоит ни больше ни меньше целая вселенная, причем не какая-нибудь, а сам Голливуд, где независимому кино приходится выживать в эпоху антропоцена (неформальное обозначение эпохи, в которую человек стал главным двигателем изменений окружающей среды), по окончании которой останется лишь выжженная земля, супергерои Marvel и их конкуренты из DC. В этих постапокалиптических пустошах кинематографа герои двух студий будут сражаться за звание лучших персонажей Вселенной.
Братья Руссо, словно настоящие супергерои — совсем как в «Войне бесконечности», — мобилизуют силы, чтобы построить с нуля независимую киностудию Agbo. Съемочный комплекс будет расположен в Даунтауне Лос-Анджелеса и займет три здания. Agbo станет домом для сценаристов, режиссеров, продюсеров и монтажеров, у студии будут собственные съемочные площадки, кинозал, оборудование для постпродакшена и кухня. Братья попытаются возродить тот самый cтарый Голливуд, безвозвратно ушедший с приходом агентов по подбору талантов.
— Мы будем использовать все, чему мы научились в киноиндустрии, когда занимались независимым кино, снимали низкобюджетные комедии и фильмы, а потом стали работать над проектами с большими деньгами. Мы хотим использовать весь свой опыт, чтобы помогать другим рассказывать серьезные истории, — говорит мне Джо.
Любая легенда начинается не с героя, а с места и времени. Кливленд, конец семидесятых. Город загнивает. Он стал аллегорией индустриальных районов, увязших в заржавевших конструкциях и не видящих солнечного света из-за выхлопов, закрывших небосвод. Такая атмосфера упадка и апокалипсиса навсегда оставит отпечаток в душе ребенка. Так и произошло с Джо и Энтони.
Спросите у них, что оказало главное влияние на формирование их художественного вкуса, и вы непременно услышите один ответ: “Кливленд”.
— В 1970-х Кливленд обанкротился, — говорит Джо. ‒ Я отчетливо помню эту атмосферу городского упадка и массовой безработицы.
В Кливленде Энтони и Джо росли в окружении большой семьи: две сестры, бесчисленное количество тетей, дядей, кузенов и дальних родственников, которые то и дело давали о себе знать и навещали.
Патрисия Руссо, мама Энтони и Джо, вложила в сыновей уверенность в себе и ощущение безмятежности. Отец братьев Бейзил Руссо — известный юрист и политик, который был лидером большинства в городском совете и выдвигался в мэры 1979 году, — не одобрял карьерного выбора сыновей. Предки Бейзила были иммигрантами, поэтому он всегда с подозрением относился к профессиям без четкой практической цели. Зачем вам производить то, что никому не нужно? В эту же категорию попадали режиссура и писательство в целом. Как хобби — пожалуйста, но как профессия это не лучший вариант.
К счастью для Капитана Америки, у братьев Руссо помимо родителей был другой источник влияния: местный кинотеатр, в котором показывали авангардные и независимые фильмы на французском и итальянском языках. Свои школьные годы мальчики провели там за просмотром картин Феллини, Трюффо и Годара.
— Мы жили иностранным кино, — говорит Джо. — Мы любили французский нью-вейв и итальянских неореалистов.
— Но большие коммерческие фильмы нам тоже нравились, — добавляет Энтони. — Как и все в то время, мы были настоящими фанатами “Звездных войн”.
— И “Крестного отца”, — говорит Джо.
Манера братьев Руссо давать интервью напоминает игру двух гитар: ведущей (Джо) и ритмической (Энтони) — они не столько заканчивают предложения друг за друга, сколько дополняют и развивают некую общую мысль.
«Мы не Стивен Спилберг, который начал снимать полноценные фильмы в 12 лет. Мы обычные парни, которые очень любят кино», — говорят братья. Видимо, не зная, что делать с этой своей страстью, они пошли учиться: Энтони — в Университет Пенсильвании, куда сначала он поступил в бизнес-отделение (потому что деньги), а затем перевелся на кафедру английского языка (потому что на хрен деньги), а Джо выбрал кафедру английского языка в Университете Айовы. Обучение они продолжили в Кейс Вестерн (частный исследовательский университет в Кливленде, входит в топ-250 лучших учебных заведений мира). Энтони изучал право, думая пойти по стопам своего отца-политика. Джо же начал изучать актерское дело — как это часто бывает с младшими детьми, они могут позволить себе заниматься тем, чем хотят, в то время как старшие идут по проторенной родителями дороге.
— Энтони понял, что ненавидит право, а я не хочу быть актером, — говорит Джо. — Роберт Родригес снял своего «Музыканта» всего лишь за $7000. Эта история вдохновила многих начинающих фильм-мейкеров, в том числе нас, опустошить кредитные карты и попытаться урвать свой лотерейный билет.
Энтони сказал отцу, что бросает юридическую школу. Бейзил был настолько зол, что даже не смог ничего сказать. Он не разговаривал с сыном почти полгода.
— Но в конце концов он остыл и все наладилось, — сказал Энтони. — Он понял, что мы были настроены максимально серьезно.
— Раз уж решили стать киношниками, так станьте лучшими киношниками, — вспоминает Джо слова отца.
Первый сценарий братьев Руссо родился из их личного опыта.
— Наш дядя владеет парикмахерской, в которой мы провели почти все свое детство, — вспоминает Энтони. — И мы придумали историю, в которой три брата работали в этой парикмахерской, а параллельно подворовывали. История была абсолютно абсурдистской.
— В этом фильме присутствует дух бунтарства, и он стопроцентно кливлендский, — говорит Джо. — Типа «да плевать мы хотели, все равно терять нечего».
Все началось с общего заблуждения: снимать кино легко и незатратно. Они купили камеру и другие необходимые штуки в кредит, который они очень долгое время не могли выплатить. Главными актерами были родственники и друзья. Но, по всей видимости, Роберт Родригес умолчал о каких-то важных вещах — как братья ни экономили, деньги быстро закончились.
— Около полугода мы не могли найти денег даже на то, чтобы пленку проявить, — вспоминает Джо. — Она лежала в холодильнике в нашем гараже. Cлучись что, фильму можно было бы сказать «Пока-пока!».
— Примерно в то же время киноиндустрия начала пересаживаться с аналога на цифру, — говорит Энтони. — Мы одолжили у кузена вэн, сгоняли до Нью-Йорка и купили старенький монтажный стол Steenbeck за пару сотен долларов.
— Но она весила целую тонну, гигантская машина, — говорит Джо. — Мы три этажа тащили ее в мою квартиру. Так она и осталась у меня, и моей несчастной жене пришлось два года жить в квартире в Кливленде, в которой повсюду висела пленка с очень специфичным запахом.