Закрытый клуб гениев: почему гендерное неравенство в математике так сложно преодолеть
Неравенство в точных науках обсуждается давно: многочисленные исследования развенчивают мифы об ограниченности женского мозга, популяризаторские программы привлекают девочек в STEM. Ситуация меняется, но медленно — мешают не только стереотипы о женщинах, но и стереотипы о математиках
По данным Американского математического общества, только 15% штатных должностей в университетах занимают женщины-математики, что является одним из самых низких показателей среди естественных наук, наряду с информатикой (18%) и инженерией (14%). Во многом этому способствовала историческая несправедливость.
Трагическая судьба античной исследовательницы Гипатии (IV век н.э.) известна многим. Она конструировала измерительные приборы, преподавала математику и философию, редактировала и комментировала тексты своих коллег и имела репутацию мудрого советчика — к ней регулярно обращался за помощью глава города Орест, в те годы враждовавший с епископом Кириллом. Из-за этого язычница Гипатия была обвинена в чародействе и жестоко убита толпой. Биография Гипатии легла в основу художественных произведений, обстоятельства ее гибели и вклад в науку продолжают изучать историки. Но имена ее предшественниц и современниц нам неизвестны.
Например, александрийского геометра Пандрозию (IV век н.э.) до конца XX века считали мужчиной. На то, что античный исследователь мог быть женщиной, указывала лишь одна гласная в критическом тексте математика Паппа Александрийского, который оценивал работы коллег. Долгие века эта гласная оставалась невидимой для историков.
Родительский контроль
В Средние века сама необходимость образования для женщин часто ставилась под вопрос. В эпоху Ренессанса хотя и считалось, что владение грамотой, знание Священного писания, умение музицировать к лицу знатной девушке, от изучения естественных наук их по-прежнему предостерегали. Итальянский историк и гуманист Леонардо Бруни около 1405 года написал дочери герцога письмо «De Studies et Letteris», в котором поощрял интерес своей адресатки к латыни, но утверждал, что риторика, математика и астрономия не в компетенции женщин.
Эпоха Просвещения в Европе породила плеяду женщин-математиков, но даже в период свободомыслия и рационализма возможности получить систематическое математическое образование у них по-прежнему не было. Больше всего шансов было у дочерей высокообразованных родителей. Например, первой женщиной, назначенной профессором математики, стала итальянка Мария Аньези (1718–1799), которая освоила предмет по воле своего отца-математика. Ада Лавлейс (1815–1852), составившая первую в мире программу для вычислительной машины, стала заниматься математикой по воле матери, которая не хотела, чтобы ее дочь пошла по стопам отца — поэта лорда Байрона, с которым у них не сложились отношения. Француженка Эмили дю Шатле (1706–1749) была дочерью барона, который регулярно принимал в своем доме выдающихся ученых и писателей и поощрял ее интерес к математике.
Но большинство сталкивались или с институциональными барьерами (та же дю Шатле, хотя была первой женщиной, чью статью опубликовала Парижская академия наук, так и не смогла стать ее членом), или с социальным неодобрением. Французский математик Софи Жермен (1776–1831) в 13 лет зачитывалась трактатами из отцовской библиотеки, но родители не одобряли это «неуместное для женщины» увлечение и отбирали у нее теплую одежду и свечи, чтобы помешать ночным занятиям. Попытка поступить в только что основанный Политехнический институт была неудачной: студенток туда не допускали, и Жермен пришлось довольствоваться чужими конспектами. Под псевдонимом «месье Леблан» она вступила в переписку с крупнейшими математиками того времени — Жозефом Луи Лагранжем, Адриеном Мари Лежандром и Карлом Фридрихом Гауссом. После нескольких попыток в 1816 году ей удалось получить приз Парижской академии за работу по теории упругости. Но Жермен так и не смогла сделать научную карьеру официально и всю жизнь работала вне каких-либо академических институций.